Эхо вины
Шрифт:
Ледяная вода обожгла его миллионами острых уколов. В какой-то момент Натан решил, что от холода у него остановилось сердце, но затем обнаружил, что жив – значит, сердце все еще билось. Хрипя и отплевываясь от воды, он вынырнул из-под наката очередной волны. К счастью, на нем был спасательный жилет, как и всегда во время пребывания на борту.
Удары молота, стучащего по металлу, раздавались теперь прямо над его головой. Натана подхватило гигантской волной и отшвырнуло на несколько метров в сторону. Буквально рядом с ним прокатилась вертикальная металлическая плоскость. Это обшивка борта сухогруза плавно, как в замедленном кино, двигалась мимо Натана.
Нос грузового корабля протаранил «Одуванчик» лобовым ударом, и яхта мгновенно пошла ко дну.
На глаза Натана навернулись слезы. Он никогда не плакал и с самого дня похорон его матери (он был тогда маленьким мальчиком) не думал, что снова когда-нибудь заплачет. Однако пережить эту трагедию ему оказалось не по силам. Слишком уж быстро все получилось. Ведь только что Натан сидел в рулевом отсеке своей любимой яхты. А из-за того что он замечтался и уснул всего лишь на пару проклятых минут, его теперь волочит по ледяному пространству Северного моря. И прямо у него на глазах было уничтожено то, что на сегодняшний день стало безгранично дорого его сердцу и составило смысл его жизни.
Спасательный плот, развернувшись в воде, был подхвачен волной, расходившейся от носа грузового корабля, и унесен на несколько метров от Натана. Плот с расправившимся навесом вертело и крутило в мощных бурунах.
Рядом со спасательной шлюпкой барахталась Ливия. До того как все случилось, она лежала в постели, поэтому спасательного жилета на ней не было. Натан выкрикивал ее имя, но Ливия не реагировала. Сделав несколько энергичных взмахов руками, мужчина подплыл к ней.
– Плыви, Ливия! – приказал он. – Ну, давай же, плыви! Нам нужно поймать плот!
Но женщина не продвинулась и на сантиметр в сторону спасательной шлюпки. И хотя она держалась на воде, вяло, А механически перебирая руками и ногами, ее широко раскрытые глаза смотрели в одну точку. Казалось, что Ливия не понимает слов.
Натан лег на спину, подхватил ее под руки и поплыл с ней в сторону плота. Он фыркал и перхал, глотая все новые порции соленой воды. Хорошо еще, что Ливия не оказывала сопротивления. На несколько мгновений он выпустил жену из рук, с огромным трудом взобрался на плавучий островок спасения, а затем уже потянулся за ней. Он затаскивал ее на плот долго, и в какие-то моменты ему казалось, что сил может не хватить. Как только Ливия оказалась в безопасности, рн упал рядом с ней в полном изнеможении.
Лишь по прошествии некоторого времени Натан пришел в себя.
Они спасены. Они не захлебнулись, не дали тонущей яхте увлечь их за собой в морские глубины. Несмотря ни на что, Натан ощутил вдруг чувство глубокой благодарности к судьбе. Как-никак они оба выжили. Правда, жизнь их не стоила теперь и ломаного гроша. Они остались лишь с тем, во что были одеты до трагедии: Ливия в голубую пижаму, состоявшую из укороченных штанов и вытянутой трикотажной кофты; Натан в джинсы, шерстяной пуловер, белье и носки (ботинки он потерял, когда оказался за бортом).
«И еще у нас есть спасательный плот, – подумал Натан во внезапном порыве сарказма. – Мы уже убедились, что эта вещь всегда может пригодиться».
Ночь все еще была ясной. Тут и там на небе поблескивали звезды. Натан безучастно смотрел на темную водяную толщу. В этот момент он не мог думать абсолютно ни о чем – ни о прошлом, ни о будущем. Он не чувствовал теперь даже отчаяния, которое охватило его несколько минут назад, заставив плакать. Душа его была вычерпана до дна, и в ней царила милосердная пустота.
Суббота, 19 августа 2006 года
1
Ранним утром девятнадцатого августа Вирджиния Квентин услышала по радио о крушении яхты, случившемся в ночь с четверга на пятницу недалеко от внешних Гебридских островов. На Скае имелась небольшая радиостанция, и она передавала новости, представляющие интерес главным образом для островитян. На почетном месте в этих новостях стояли сводки погоды – для местности, где многие жили лишь рыбной ловлей, такая информация была чрезвычайно важна. Вторыми по значению шли сведения о катастрофах – случалось, что терпела бедствие рыбацкая шхуна, а бешеные штормовые ветра, носясь зимой над Северным морем, врывались на сушу и сносили крыши с домов (одну женщину даже сдуло со скалы в пропасть). Но такой беды, какая приключилась с иностранцами сегодня, еще не было. По крайней мере, Вирджиния не слышала ничего подобного.
Она встала ни свет ни заря и отправилась на ежедневную пробежку по высокогорному плато. Хрустальная тишина первых утренних часов всегда привлекала женщину. Ей ничего не стоило подняться с постели около шести и с головой окунуться в нетронутую свежесть нового дня.
Вирджиния чувствовала, что, когда она бегает здесь, на этом гористом северном острове, у нее проявляется особая выдержка и выносливость. Причиной тому явно служил местный воздух, до умопомрачения густо насыщенный кислородом. Вирджиния бегала широким размашистым шагом, комфортно чувствуя себя в своем индивидуальном ритме. Она передвигалась легко и свободно, и движения тела находились в полной гармонии с ее ровным дыханием. Утренняя пробежка была единственным неприкосновенным богатством Вирджинии и заряжала ее бодростью на весь грядущий день. Бегать с кем-то в компании она ни за что не хотела. И без того приятное одиночество первых утренних часов становилось еще драгоценнее, когда она вкушала его в безлюдии острова Скай.
Дома Вирджиния приняла душ. Обмотав голову махровым полотенцем, она удобно устроилась в гостиной с чашечкой горячего кофе, щедро сдобренного сливками. Попивая ароматный напиток, она слушала радио и попутно размышляла о том, что ее брак с Фредериком хоть и был в некотором смысле скучноват, но все же принес ей два чудесных подарка: во-первых, дочурку Ким, которой уже исполнилось семь, а во-вторых, вот этот чудесный домик в Данвегане. Погрузившись в свои мысли, Вирджиния рассеяно слушала радио, однако сообщение о катастрофе немецкой яхты все-таки резануло ей слух. Прямо в ночи на яхту налетело грузовое судно, в фарватере которого та находилась, и буквально раздавило ее в щепки. Предпринять обходной маневр морякам помешало роковое стечение обстоятельств. От парусного суденышка остались лишь обломки, да и те покоятся на дне моря, очень глубокого в здешних местах. Как называлось судно, виновное в трагедии, и какой стране оно принадлежало, никто не знал. Дрейфующий в море плот увидели рыбаки, и именно они спасли терпящую бедствие семейную пару. Потерпевшие крушение люди сильно переохладились, ведь, выбравшись из воды на спасательный плот, они провели в море почти двенадцать часов. Им была оказана срочная медицинская помощь. Однако молодая женщина, как сообщали источники, до сих пор пребывает в шоке. Вчера семейную пару поселили в самую простую гостиницу, расположенную неподалеку от Портри.
– Постой, но ведь это же не могут быть… – сказала было Вирджиния самой себе и прикусила язык. Ведь здесь, на Гебридах, наверняка найдется не одна немецкая пара, отправившаяся на парусном судне в кругосветное путешествие?
На лестнице послышались шаги Фредерика. Услышав их, Вирджиния машинально встала и наполнила горячим кофе вторую чашку, добавив в напиток молока. Во время отпуска они обычно позволяли себе потратить целое утро на кофе и болтовню. Супруги беседовали о погоде, обменивались новостями из местечковой жизни, часто обсуждая дела родственников и знакомых. Однако темы, касающиеся их двоих, они выбирали с осторожностью, явно избегая острых углов, хотя видимой причины для этого не было. Не только этим вольготным утром, но и дома, в Норфолке, Вирджинию охватывало чувство умиротворения и благодарности к судьбе, когда она окидывала взглядом свою жизнь рядом с Фредериком: жизнь без забот о хлебе насущном; жизнь, протекающую в упорядоченном, обозримом мирке, рамки которого были несколько узковаты, но зато в нем не было места опасностям, страхам и демоническим призракам прошлого. В иные мгновения ей казалось, что ее мир не совсем реален, и эта мысль отдавалась в душе щемящей болью. Но, слава богу, это были действительно лишь моменты, секунды, которые мгновенно утекали в прошлое.