Екатерина Арагонская. Истинная королева
Шрифт:
А сейчас она сможет потрудиться для налаживания более тесных связей между Англией и Испанией, а также, вероятно, подвигнет своего отца и короля Генриха к пониманию того, как туго приходится ей, оказавшейся в тисках их ссоры.
– Остерегайтесь греха гордыни! – предупредил брат Диего.
Но принцесса не могла не чувствовать удовлетворение, замечая, что люди смотрят на нее с уважением, когда она идет по дворцу на встречу с королем. Теперь он принимал ее не в своем кабинете, а на троне в зале перед лицом стоявших на почтительном расстоянии придворных.
– Пойдемте,
Шумно заскрипели скамьи, сидевшие за длинным дубовым столом мужчины встали и поклонились.
Генрих занял место во главе стола и предложил Екатерине сесть рядом. Разговор состоял из шутливых замечаний и придворных любезностей. Принцесса попыталась направить его на тему своего брака, но вскоре поняла, что всякий раз ее усилия ловко сводят на нет. Она оставила свою затею, не желая вызвать неудовольствие во время первой встречи.
Вернувшись в свою комнату, Екатерина в досаде скинула чепец и сердито пробурчала:
– Они воображают, что во мне нет ничего, кроме наружности!
– Это потому, что ваше высочество – женщина, – заметила Франсиска.
– Ну так они узнают, что я не та женщина, с которой можно только шутки шутить!
Екатерина решила взяться за свои обязанности всерьез. Она заставила себя ходить ко двору и разговаривать с влиятельными людьми. Наладила курьерскую доставку своей корреспонденции в Испанию. Вынудила отца согласиться на использование особого шифра для секретных сведений и тратила немало времени на кодирование и дешифровку сообщений. Ей нравилось погружаться в дела и иметь слово при решении важных вопросов. Но превыше всего было то, что Екатерина знала: ее брак зависит от сохранения прочных связей между Англией и Испанией, и она много работала для их поддержания. Но для этого требовалось терпение святого.
Чем ближе она знакомилась с королем и его советниками, тем более уверенной становилась. Многое причиняло ей досаду. Устав от уклончивой тактики, принцесса вскоре решила дать открытое сражение.
– Ваша милость, мы должны обсудить мое замужество, – сказала она однажды утром, как только было покончено с положенными любезностями. – Мой отец не обязан выплачивать вторую часть приданого, пока мой союз с принцем не будет заключен.
Король Генрих от такой дерзости приподнял свои тонкие брови:
– Я вижу это дело иначе. Король Фердинанд несколько раз обещал выплатить приданое, значит он со всей очевидностью считает это своей обязанностью.
– Он сделал это, чтобы порадовать вашу милость, но ничто его к этому не обязывает.
– Еще как обязывает!
– Не могли бы мы вместе взглянуть на соглашение о помолвке?
– Ваше высочество мне не верит?
– Я никогда не поставлю под сомнение честность или мудрость вашей милости, но мне необходимо процитировать документ моему отцу.
– Я пошлю за ним. Но уверяю вас, выплата приданого обязательна, и пока его не будет здесь, брак не
Когда принцесса через несколько дней встретилась с королем, договора не было и в помине.
– Это моя оплошность, ваше высочество, – сказал он. – Прошу меня извинить.
Тем не менее Екатерина почему-то была уверена, что при следующей встрече договор тоже не появится и дальше будет продолжаться в том же духе. В конце концов она настойчиво попросила отца назначить вместо нее нового посла.
– Я ничего не могу добиться, – сказала она брату Диего. – У этих людей нет совести. Я пыталась играть по их правилам, но у меня плохо получается.
Обидно было думать, что она потерпела фиаско, однако принцесса утешила себя мыслью о коварном докторе де Пуэбле: он тоже не мог играть на равных с королем Генрихом. Пуэбла оставался в Англии и показывался при дворе, когда подагра позволяла ему. Принцесса досадовала, слыша, что он сохраняет дружественные отношения с королем и предпринимает активные действия от лица Испании. Она печалилась, что ее дни в качестве посла оказались столь краткими: ей нравилось исполнять эту роль. Когда у Екатерины появился новый интерес в жизни, да еще статус, который обеспечивало ей положение посла, и в придачу – поддержка брата Диего, все это сотворило чудеса с ее здоровьем. Принцессу больше не лихорадило, на щеках заиграл здоровый румянец.
Теперь Екатерина немало времени проводила при дворе, содействуя делам Испании, но редко встречалась с принцем Генрихом. Однако в июне была обрадована приглашением на турнир, который устраивали в честь его шестнадцатилетия.
– Может быть, он попросит вас надеть его ленту! – фантазировала Мария, радуясь за свою госпожу.
Она и другие фрейлины судачили о храбрых рыцарях, которые примут участие в турнире.
– По крайней мере, я увижу его! – Екатерина вздохнула, не смея надеяться на большее.
Наступил день турнира. Принцесса надела алое бархатное платье, распустила волосы и заняла место в королевской ложе вместе с королем Генрихом, леди Маргарет и принцессой Марией – милой рыжеволосой девочкой одиннадцати лет, которая не могла усидеть на месте в ожидании начала состязаний.
– Я только что видела нашего дорогого мальчика; ему не терпится ввязаться в драку! – сказала леди Маргарет, не скрывая гордости за внука. – У вас есть наследник, которым можно гордиться, сын мой. На свете нет более красивого юноши.
– О да, – согласился король. – А вот и он!
Екатерина потянулась вперед, чтобы увидеть Генриха; сидя на коне, накрытом попоной в цветах Тюдоров – зелено-белой, он въезжал на арену для турниров во главе красочной процессии рыцарей, облаченный в украшенные гравировкой серебряные доспехи и с непокрытой головой. Его шлем был в руках оруженосца, ведущего под уздцы коня своего господина. Длинные золотисто-рыжие волосы Генриха развевались на ветру. Он остановился перед королем и, не спускаясь с седла, поклонился ему. Потом повернулся к Екатерине.