Екатерина Медичи. Дела амурные
Шрифт:
Боже мой, как же трудно смотреть на человека и понимать, что ты знаешь, сколько ему осталось и какова будет его судьба! Это куда хуже издевательств глупой Дианы! Глядя на нее, Екатерина видела старую, немощную женщину, какой та станет перед самой смертью. И только сильнейшие препараты позволят красотке иногда появляться перед людьми в почти прежнем облике, чтобы они не забыли, что Диана всегда молода и красива, ее «не берет возраст». Знание, полученное у магов, оказалось немыслимо тяжелой ношей, Екатерина поняла, о чем они предупреждали, но доведись ей выбирать снова, решилась бы еще раз.
Лето подходило к концу, стояли теплые дни начала осени, когда жары уже нет, но и откровенных признаков увядания природы пока тоже. Диана страшно не любила осеннюю пору, потому что она напоминала о собственном увядании. Но осень в Шенонсо должна быть красивой, здесь много деревьев и кустов с ярко-желтым и красным нарядом.
Диана уже вступила в права в Шенонсо, и ее поверенные даже приняли имение. Бедолагам пришлось долго расспрашивать местных жителей по поводу заразных захоронений, о которых говорила королева. Ничего не подтвердилось и не нашлось, но Екатерина на вопрос Генриха о том, зачем она столько наговорила, только пожала плечами:
– Генрих, я боюсь за здоровье мадам де Брезе.
– Так я вам и поверил!
– Зря, потому что она неминуемо заразила бы вас, а вы меня.
– Вы просто не желали, чтобы имение перешло в руки Дианы! Кто вам сказал о захоронениях?!
– Его Величество. Надеюсь, вы не подозреваете отца в желании не допустить перехода Шенонсо к вашей любовнице?
Глаза Екатерины смотрели спокойно, а губы привычно улыбались…
– Но почему же, зная о такой опасности, вы сами намеревались производить там изменения? Вы не боялись заразиться?
– Я нет, не забывайте, что отравить меня невозможно, иначе это давно уже сделала бы ваша дорогая Диана. Кроме того, кто сказал, что я собиралась делать это немедленно? Точно так же провели бы расследования и расспросили местных жителей… Генрих, зря вы, признавая ум у своей пассии, отказываете в нем своей супруге. Только сообразительность мадам де Брезе направлена исключительно на собственное обогащение…
– А ваша?!
– А моя еще и на ваше, а также наших с вами детей.
Екатерина была права, она всегда права, но почему же ему так не хотелось признавать эту правоту, как и справедливость ее слов?! Почему любое слово супруги вызывало у него отторжение, даже если он понимал, что оно верное? Все очень просто – Генрих тихо ненавидел жену, потому что из-за нее не мог стать супругом прекрасной Дианы, потому что она была флорентийкой, потому что сумела избежать развода… Но главное, он ненавидел Екатерину, потому что ее ненавидела Диана!
В комнату заглянула камеристка:
– Мадам, принесли почту от Его Величества.
Диана протянула руку:
– Давайте.
Генрих писал о текущих делах, которыми вынужден заниматься, о том, как скучает по ней в ее отсутствие и считает часы своего несчастья, пока ее нет рядом, между делом сообщал о необходимости подобрать супруга своей кузине Жанне д’Альбре. Действительно, девушка, в тринадцать лет фиктивно побывавшая замужем за герцогом Клевским, уже достигла двадцатилетия, пора бы заключить не фиктивный, а настоящий союз.
Диана встрепенулась – появилась возможность воспользоваться этим и выдать острую на язык девицу с толком. Прежде всего для себя, конечно. Красотка принялась прикидывать, кто мог бы стать супругом кузины короля. Почти сразу на ум пришел Франсуа де Гиз. Тридцатилетний красавец с пронзительными серыми глазами, прозванный из-за шрама на лице Меченым, был до сих пор не женат. Этот непорядок следовало устранить…
Мысли Дианы перекинулись на Франсуа. Этого сильного, красивого мужчину она и сама была бы не прочь приласкать, если бы не боялась глупой ревности Генриха. Она даже пыталась это делать, но де Гиз сумел отвертеться, оправдываясь все той же ревностью тогда еще дофина. При одном воспоминании об этом Диану взяло зло и одновременно невыносимо захотелось увидеть в своей постели надменного сероглазого красавца. Она поняла, каким способом сможет заполучить его, а уж там не выпустит! Франсуа боится, что Генрих может охладеть к своей фаворитке, узнав об ее измене. Глупец, неужели страсть короля держится только на прелестях любовницы? Если бы так, его давно увела бы другая! Не-е-ет… свое дело делает зелье Себастьяна, и пока алхимик живет у нее в Анэ, можно не бояться никакой ревности Генриха.
Но говорить об этом кому-либо, даже Франсуа де Гизу, Диана не могла, оставалось надеяться, что, оказавшись в ее спальне поневоле, он потеряет осторожность и способность сопротивляться.
Фаворитка взялась за перо. Столь важные письма нельзя доверять писать секретарям, для них есть деловая переписка. Королю было предложено подумать о кандидатуре Франсуа де Гиза в качестве возможного жениха для его двоюродной сестры Жанны, а самому Франсуа предложено приехать в Шенонсо для срочных переговоров, которые нельзя вести на расстоянии.
«Есть прелестная идея о вашей женитьбе, друг мой. Она настолько хороша, что я боюсь сглазить… С нетерпением жду, чтобы обрадовать вас».
Пусть только попробует не приехать и не осчастливить Диану своим пылом в постели в обмен на такую идею! Чтобы одновременно не умудрился заявиться Генрих, ему было добавлено о намерении сразу из Шенонсо отправиться с инспекцией в Анэ, мол, чтобы не терять драгоценное время потом, когда они смогут быть вместе.
Франсуа де Гиз отнюдь не был в восторге, заметив в свое время явные поползновения фаворитки дофина завлечь его в постель, сколько бы ни твердили о ее нестареющей красоте придворные дамы, Франсуа взглядом опытного мужчины видел признаки красотки далеко не первой свежести. Генрих мог быть влюблен в кого угодно, это не означало, что и его придворные обязаны обожать годившуюся им в матери шлюху.
Он и сейчас нашел бы способ избежать встречи с Дианой, но совершенно неожиданно король между прочим сказал ему, что у фаворитки есть по поводу его женитьбы интересная идея.
– Я уезжаю на несколько дней в Амбруаз, когда вернусь, мы с вами поговорим об этом.
Значит, король знает, о чем пойдет речь? Франсуа решил, что нужно ехать.
Диана ожидала появления не соблазненного когда-то ею де Гиза с замиранием сердца. Ей казалось, что если удастся на сей раз, то ее сила еще не потеряна. Франсуа де Гиз стоил риска, которому она подвергалась. Женщине не хотелось думать, что существует и риск быть отвергнутой.
– Мадам, прибыл герцог де Гиз.
– Зовите.
Франсуа мысленно усмехнулся: так и есть, новая атака на его добродетель! Смешно, старушка, годившаяся ему в матери, снова пыталась его соблазнить. Но приходилось признавать, что у этой старушки слишком много власти в руках, а потому отказать опасно. Но и не отказать тоже. Если Генрих узнает, что рогат, то будет не просто вне себя – он уничтожит. Столько лет красотка принадлежала только ему, а король – отчаянный собственник в отношении фаворитки, это не его отец Франсуа, который мог просто выгнать соперника из постели любовницы, а ей простить.