Екатерина Медичи
Шрифт:
Блаженство исцелило ее, и в апреле она встала на ноги. Уверенная теперь в поддержке со стороны супруга, она решила открыто заявить о своих политических амбициях, которые прежде тщательно скрывала. Она потребовала, чтобы ей представили королевский указ о назначении ее регентшей, и была неприятно удивлена, обнаружив, что ее полномочия сведены на нет. Екатерина почувствовала себя до глубины души оскорбленной подобным коварством и впервые открыто взбунтовалась, мысленно сравнив свои смехотворные права с той властью, которой пользовалась Луиза Савойская, мать Франциска I, исполнявшая функции регентши, пока сын находился в плену. Екатерина прямо указала на хранителя печатей как главного виновника своего унижения и запретила публиковать указ в том виде, в каком он был представлен ей. Разразился настоящий скандал, который удалось погасить лишь благодаря личному вмешательству короля. Генрих II в письме супруге попросил
Новая Жанна д’Арк
Тем временем военные события развивались, как и предостерегал Монморанси, не в пользу Франции. Очередное вторжение французов в Италию обернулось для них полным фиаско, и Екатерине пришлось навсегда распрощаться с мечтами об итальянских владениях. В империи за годы войны произошла смена власти: старый император Карл V отошел от дел, передав скипетр своему сыну Филиппу II. Этот противник оказался для французов опаснее прежнего. Он был женат на королеве Англии Марии Тюдор, «Кровавой Мэри», и объединенных ресурсов двух государств хватило бы, чтобы поставить Францию на колени, если бы Филипп II задался подобной целью. Но он почему-то не захотел сделать этого, бездарно потеряв время и замешкавшись в самый решающий момент. Однако и того, что было сделано, оказалось достаточно, чтобы французы запросили мира. Решающую роль в этом сыграло разгромное поражение, которое нанесли им испанцы 10 августа 1557 года при Сен-Кантене. В плену у Филиппа II оказалось всё командование французской армии во главе с коннетаблем Монморанси.
Путь испанцам на Париж был открыт, и Францию могло спасти только чудо. Нужна была новая Жанна д’Арк, и она явилась в образе Екатерины Медичи. Что-то подсказало Генриху II, что именно ее надо направить в Парижский парламент просить средства для организации обороны и набора новых воинских контингентов. Для Екатерины наступил ее звездный час: прибыв в Парижский парламент просить военные субсидии, она, по словам венецианского посла, своим красноречивым и прочувствованным выступлением сумела тронуть сердца членов парламента, так что они безоговорочно выделили требуемую сумму. Тогда они словно бы вспомнили, что «итальянка» наполовину была француженкой и в тот критический момент являлась голосом Франции. С того дня король стал с еще большим уважением относиться к супруге и даже поручил Франсуа Клуэ отчеканить медаль, на одной стороне которой изображена голова короля, а на другой — королевы.
Вторым героем этих роковых для Франции дней оказался Франсуа Гиз. Под его командованием 4 января 1558 года французы отбили у англичан порт Кале, который те удерживали с 1351 года. Последний пережиток Столетней войны был ликвидирован. Для англичан это явилось неприятным сюрпризом: не зря же они хвалились, что скорее железо и свинец будут плавать, точно пробка, нежели французы возьмут Кале. Взятие этого последнего опорного пункта англичан на континенте явилось триумфом и подняло моральный дух французов, еще больше укрепив репутацию Франсуа Гиза. Однако этого было недостаточно, чтобы переломить ход войны в пользу Франции. В последующие месяцы стало ясно, что от поражения при Сен-Кантене страна так и не сумела оправиться. Оставалось лишь выждать подходящий момент для начала переговоров.
Между тем Монморанси, томившийся в испанском плену, не терял времени даром. Он вступил в тайные переговоры с Филиппом II об условиях заключения мира, дабы прекратить войну, против которой всегда выступал. Казалось, испанцам, добившимся столь впечатляющих военных успехов и стоящим на пороге полной победы, стоило воевать и дальше, но и для них всё было не так просто. После смерти Марии Тюдор Филипп II остался без поддержки со стороны Англии и не мог продолжать войну, тем более что Испания так же, как и Франция, находилась на грани банкротства. Генрих II не знал этого, соглашаясь на невыгодные условия мирного договора, подписанного 3 апреля 1559 года в Като-Камбрези. Франция отказывалась от каких-либо притязаний на Италию, получая в качестве своего рода утешительного приза крепости Мец, Туль и Верден на своих восточных рубежах. Все жертвы эпохи Итальянских войн, принесенные французами, оказались напрасными.
Мир был непопулярен как в самой Франции, так и за ее пределами. Больше всего пострадала репутация Генриха II: его упрекали в том, что он идет на поводу у своего окружения, что по совету одних он начал безнадежную войну, а по требованию других заключил позорный мир. И только Екатерина избежала участи стать объектом нападок. Никогда еще общественное мнение не относилось к ней столь хорошо, как в те годы. Вспоминая ее выступление в парламенте, говорили даже, что она спасла Францию. Ее превозносили за «мудрость и благоразумие», утверждая, что только она одна проявила себя как настоящая глава королевства. Ее так любили, что это казалось неправдоподобным. За годы смирения и унижения она получила достойную награду.
Роковой турнир
После заключения мира произошли перемены в расстановке сил при дворе. Диана, в свое время активно ратовавшая за войну, уловила перемену политической конъюнктуры и поддержала миротворческие усилия коннетабля Монморанси. Екатерина же, с душевной болью похоронившая свои итальянские иллюзии, нашла единомышленников в лице Гизов, протестовавших против заключения позорного мира. На ближайшие годы они будут ее союзниками, тем более что их позиции еще более упрочились после заключения 24 апреля 1558 года брака их племянницы Марии Стюарт с дофином. Екатерина стала их родственницей, и родство это было дополнительно подкреплено бракосочетанием ее дочери Клод с Карлом III Лотарингским, главой старшей линии Лотарингского дома.
Дополнительным условием мира в Като-Камбрези явилось заключение династических браков: овдовевший Филипп II получал в жены Елизавету, старшую дочь Генриха II и Екатерины, а сестра французского короля Маргарита выходила замуж за герцога Савойского. Родственные узы должны были примирить бывших противников и спасти уязвленное достоинство Генриха II: при французском дворе собирались праздновать не столько мир, купленный такой дорогой ценой, сколько королевскую свадьбу. Правда, Филипп II отказался прибыть в Париж лично, прислав вместо себя герцога Альбу, который должен был доставить невесту в Испанию, но это и к лучшему, поскольку французскому суверену не пришлось делать хорошую мину при заведомо плохой игре. И парижанам, подобно Екатерине и Гизам не одобрявшим условия заключенного мира, легче было смириться с очередным празднеством при королевском дворе. Торжества должны были завершиться типично средневековым представлением — рыцарским турниром, тогда уже несколько вышедшим из моды. Однако Генрих II любил мужественные забавы и настоял на проведении этого состязания, почти столь же опасного и жестокого, как и война. Короля пытались было отговаривать от этой затеи, но он был непреклонен. На улице Сен-Антуан перед дворцом Турнель подготовили ристалище с трибунами для зрителей.
28 июня в соборе Нотр-Дам-де-Пари состоялось бракосочетание Елизаветы и Филиппа II, и в тот же день, после полудня, начался турнир. Как всё было на самом деле, нам не дано знать, однако, согласно многочисленным свидетельствам, Екатерину переполняли дурные предчувствия, подогреваемые мрачными пророчествами, в том числе и знаменитым четверостишием Нострадамуса, в котором говорилось о том, что молодой лев в поединке одолеет старого. До Генриха II очередь дошла 30 июня. Он появился, приветствуя дам на трибунах, верхом на коне и украшенный плюмажем из черных и белых перьев. И на этот раз он избрал цвета своей «богини», уже подошедшей к шестидесятилетнему рубежу, но выглядевшей будто бы столь же молодо, как и четверть века тому назад, когда юный Генрих впервые выступил на турнире под черно-белой эмблемой и одержал победу ради дамы своего сердца. Сначала король сразился со своим будущим зятем, герцогом Савойским, выбив его из седла. Следующим его противником был герцог Гиз, при столкновении усидевший в седле: ничейный результат.
Наступил полдень жаркого дня. Участники турнира изнемогали под своим рыцарским облачением.
Генрих обливался пбтом, но лишь попросил снять с себя шлем и вытереть ему лицо. Екатерина была уже не в силах наблюдать за этим зрелищем, умоляя супруга прекратить состязание, но ее мольба не достигла цели. Возможно, на короля подействовала бы просьба его «богини», но та невозмутимо хранила молчание. Екатерина продолжала настаивать, и Генрих галантно возразил: «Только ради вас я сражаюсь». Следующим своим противником он выбрал капитана шотландских гвардейцев Габриеля Монтгомери. Тот попытался было отказаться от оказанной чести, но Генрих II решительно оборвал его: «Это приказ». Прозвучал сигнал трубы, и рыцари устремились друг на друга. При столкновении оба они усидели в седле, и по правилам поединок должен был на этом завершиться. Однако король заупрямился, потребовав повторного, решающего столкновения. При этом Монтгомери будто бы опять пытался отговорить его от продолжения поединка. Не подействовали на Генриха и мольбы его личного оруженосца. Ему нужна была победа. При яростном столкновении противников копье Монтгомери сломалось и длинная острая щепка, проникнув сквозь визир шлема короля, глубоко вонзилась в его глаз. Король усидел в седле, но грудью упал на шею своего коня. Трибуны огласились возгласами ужаснувшихся зрителей.