Екатерина Великая. Первая любовь Императрицы
Шрифт:
Понятовский получил записку о том, что некоторое время они не будут встречаться, хотя его по-прежнему любят. «Так нужно, встретимся уже в Ораниенбауме».
Великокняжеская чета действительно собралась переезжать. И тут Петр пережил необычную сцену с супругой. На счастье Екатерины, заболела Воронцова, она лежала охая, а врачи, заподозрив нечто заразное, запретили князю подходить к фаворитке. Воронцову изолировали, что было весьма на руку великой княгине. Вообще-то ничего страшного у фаворитки не было, но, услышав о ее недомогании, Екатерина попросила
— Дайте мне отдохнуть от ее визгливого голоса, уже уши болят.
Петр без своей Лизки откровенно скучал, а потому зашел проведать и супругу. Увидев его, Екатерина… почти залилась слезами.
— Что случилось?
— Вы совсем меня забросили, если бы не болезнь Воронцовой, и не вспомнили бы, что у вас есть жена…
Конечно, Петр не поверил таким крокодиловым слезам, будучи трезвым, он бывал весьма сообразителен.
— Не думаю, мадам, что вы очень страдаете без моего общества.
— Я не могу бывать в ваших компаниях, вы знаете, как мне дурно от запаха табака, а вы ко мне не заходите совсем. Государыня постоянно спрашивает, почему у нас больше нет детей.
Это была откровенная неправда, Елизавете Петровне вполне хватало Павла, и других внуков она не требовала. Князь хмыкнул:
— Вы вполне обошлись без меня…
Она могла бы разыграть смущение, отказываться или говорить еще что-то, и тогда беседа просто ушла бы в долгие пререкания. Но Екатерина выбрала единственно верный путь, она не стала возражать или слушать реплики мужа, гнула свою линию.
Княгиня вдруг опустилась на колени перед сидевшим в кресле супругом, ее нежная ручка легла на руку Петра, отчего тот вздрогнул:
— Ваше высочество, неужели я вам совсем неинтересна? Неужели противна настолько, что не могу заполучить вас в свою спальню, в то время как другие это могут?
В больших глазах блеснули слезы, а ручка скользнула ему на колено словно случайно. Женских слез не выносит подавляющее большинство мужчин, Петру бы вскочить, забегать, но именно этого супруга сделать не позволила. Во-первых, она так и держала руку у него на колене, во-вторых, расположилась так, что, вскочив, он непременно запутался бы в ее юбке.
Петр смутился:
— Я не думаю, что нужен вам.
Она упорно не замечала ни язвительности, ни холодности его тона.
— Но муж всегда нужен жене, я же живая женщина…
Теперь Екатерина поднялась сама и, рыдая, отошла ближе к двери в спальню. Петру пришлось успокаивать, казалось некрасивым просто уйти, не утешив плачущую жену.
Ушел он не скоро, осторожно выбравшись из постели, чтобы не побеспокоить Екатерину. Но вслед раздалось:
— Вы… придете завтра?
В ответ на всхлип князь буркнул:
— Приду…
Глядя вслед неловко удалявшемуся на цыпочках мужу, она сладко потянулась:
— А он стал мужчиной… но Стас все равно лучше.
Великий князь приходил в спальню жены еще несколько раз, Екатерина даже на время смирилась с его визитами, но выздоровела
Немного погодя Екатерина, положив ручку на руку мужа, скромно потупила глазки:
— Ваше высочество, мы с вами не зря старались… Кажется, я беременна…
Он вскинул непонимающие глаза:
— Так скоро?
— Но для этого достаточно совсем немного времени.
Воронцова взбеленилась окончательно:
— Врет! Не могла она забеременеть! Не могла! Я же не беременею?!
Услышав эти тирады, Екатерина подошла и вдруг… отвесила фаворитке оглушительную оплеуху:
— Не смейте говорить гадости о моем муже!
Петр таращил глаза на супругу, пытаясь понять, какая муха ее укусила. Потом мысленно махнул рукой: беременна, и ладно. У него были занятия поинтересней двух баб, пусть сами разбираются.
В декабре Екатерина родила дочку. Девочку крестили Анной и, как и сына, сразу забрали у матери. Рожала великая княгиня тяжело, после долго болела.
И однажды ее умудрились проведать Понятовский и Нарышкины. Это было полным безумством, но молодая компания ничего не боялась. Надо же было такому случиться, что в это время с проектом предстоящего фейерверка к великой княгине явился Александр Шувалов! Из спальни деваться просто некуда, пришлось веселой компании прятаться и сидеть тихо просто за ширмами. Шувалов разглагольствовал об устройстве праздника, а за занавеской давились от смеха Станислав и Нарышкины. Хуже всего стало, когда Анне захотелось чихнуть…
Но все обошлось, только Станислав услышал нечто весьма неприятное для себя. Шувалов вскользь упомянул о гадких словах великого князя, которые были известны всему двору. На одном из обедов в честь новорожденной Петр, будучи основательно в подпитии, заявил кому-то из послов:
— Черт его знает, откуда берутся беременности у моей жены! Я забыл, когда уж в спальне-то у нее бывал. Сомневаюсь, мой ли это ребенок.
Все скромно сделали вид, что не поняли, о чем речь, либо просто не расслышали, но императрица пожелала понять, прав ли племянник. Конечно, она слышала о любовной связи невестки, но не столь же откровенно. Шувалов был допрошен на этот счет, но что он мог сказать? И теперь попытался выведать у великой княгини, действительно ли князь столь откровенно пренебрегает своими супружескими обязанностями.
Екатерина возмутилась:
— Попросите великого князя поклясться, что весной он не бывал в моей спальне.
Когда Шувалов ушел, а компания выбралась из своего укрытия, Понятовский улучил минутку, чтобы посетовать любовнице:
— Его высочество действительно бывал у вас?
Екатерина даже огрызнулась:
— А как бы я могла иначе объяснить свою беременность?
Трудности
Разрушилось все совершенно неожиданно. Англичане перемудрили.