Экипаж боцмана Рябова(Рассказы и повести)
Шрифт:
Мы поднялись по трапу, переживая все треволнения, какие только могут быть у ребят нашего возраста.
Второй механик дал команду машинисту проводить нас в кочегарку. Машинист сунул нам в руки молотки, шкрабки и щётки и, показав на лаз в котле, равнодушно сказал:
— Полезай и чисть!
Всё было буднично и скучно. А мы ждали… Но главное — мы не знали, что и как чистить.
— А как? — залезая в котёл, спросил Володя.
— Молоток есть? Ну и стучи по стенкам, да осторожно, отбивай накипь и чисть! Потом проверю. Да чисть так, чтобы как чёртов глаз блестело. А потом регистр будет принимать.
Мы
Как мы перемазались, об этом мы узнали потом, на палубе, взглянув друг на друга. Машинист потрепал Володю по чумазой щеке и сказал:
— Молодцы!
Грязь и мазут на наших лицах и куртках, очевидно, убеждали его, что мы трудились на совесть.
На палубе я увидел вдруг своего родственника. Как это я мог забыть о том, что на «Седове» старшим механиком плавает Георгий Алексеевич!
— Ты что, у меня котлы чистишь? — спросил он.
Я смутился и даже забыл поздороваться.
— Эх, замазались-то как! Ну ничего, теперь чистите, а потом и сами будете плавать вот на таком ледоколе в Арктику, — подбодрил Георгий Алексеевич. — Пойдём ко мне в каюту, я велю чайку принести.
Каюта старшего механика была небольшая, но уютная и весёлая. На койке лежал баян. Я знал, что Георгий Алексеевич любил музыку. Нас удивили в каюте манометры — приборы для измерения давления в котле, точно такие же, какие мы видели в котельном отделении. Стармеху, чтобы знать давление в котлах, не нужно было даже выходить из своей каюты.
Мы сидели в каюте у самого старшего механика, пили с ним чай и затаённо ликовали: будет о чем рассказать ребятам с нашей улицы.
В дверь постучали, и в каюту широко шагнул высокий и плечистый усатый моряк.
— Это что у тебя за гости, Алексеич?
— Котлы у нас чистят, — ответил стармех. — Вот этот мне родственником приходится. Знакомьтесь, Владимир Иванович!
Я встал, смущённый, и протянул руку.
— Ты что же, начальник пароходства или нарком, что капитану первым руку суёшь? — усмехнулся моряк и отрекомендовался: — Капитан Воронин.
Я ещё больше смутился. Капитан? Володя тоже вскочил. Мы так и стояли, немного испуганные, не веря своим глазам. Мы видели капитанов, но ни с одним не были знакомы.
Так я впервые увидел Владимира Ивановича Воронина, впоследствии на весь мир прославившегося своими походами на ледоколах «Сибиряков» и «Челюскин».
Потом я чистил котлы ещё на многих пароходах— на «Малыгине», на «Соловках», на «Софье Перовской» — и на буксирах. Всё это были корабли моего детства, и на них я впервые изучал корабельную науку. Но детство уходило.
Последним судном моего детства и первым в начинающейся взрослой жизни был ледокол «Владимир Русанов». На него я пришёл практикантом из морской школы. И на нём в первый раз вышел в море, в свой первый рейс.
Много было на «Русанове» бывалых и опытных моряков. И самым опытным среди них был ледовый капитан Борис Иванович Ерохин. Это о нём, о его смелости и выдержке писал друг Ерохина известный детский писатель Борис Житков.
Своим примером капитан Ерохин воодушевил команду на подвиг при тушении горящего и готового взорваться у архангельского причала парохода, гружённого бертолетовой солью. «Горел не пароход, сам Ерохин горел, — сказал Житков. — Этим чувством был подпёрт его дух».
Далеко-далеко уплыли корабли детства. В жестоком морском бою героически погиб мой друг Андрей Семёнов, командир корабля, торпедированного фашистской подводной лодкой. По всему свету плавают товарищи по морской школе, по старинной морской слободе Соломбале.
Уплыли корабли. Но чудесный и драгоценный груз оставили они мне. Это память о море, о заполярных рейсах, о полуночном солнце и новоземельских птичьих базарах, о далёких бухтах, рейдах и причалах.
Потому всегда так волнует меня время навигации, призывные корабельные гудки, приказы капитана порта.
Сочинение про ерша
В первый день нового учебного года я встретил на улице своего юного друга — школьника Юру Капустина, страстного рыболова, отчаянного футболиста и любителя шахмат.
Юра возвращался из школы, и вид у него был печальный. Нужно сказать, что Юра с давних пор всегда делится со мной и радостями, и неудачами.
— Ты что такой грустный? — спросил я, надеясь подбодрить мальчика. — Двойку успел получить?..
— Ещё не получил, но получу.
— Как же так? — удивился я. — Не получил, а уже знаешь, что получишь. Сегодня-то уроки кончились, а к завтрашнему дню можно ещё подготовиться.
— Уроки кончились, но и сочинение уже написано и сдано.
Тут я всё понял. Ребята писали сочинение, а результаты будут известны завтра или послезавтра.
— Очень плохо написал? — спросил я. — Может быть, ещё хоть тройка будет. Рано горевать.
— Хотел написать много, а написал про одного ерша.
На бульваре мы присели на скамейку, и Юра рассказал мне о том, как он писал сочинение на тему «Как я провёл лето».
— Учительница Вера Ивановна нам сказала: «Не пишите обо всех каникулах, не описывайте каждый день, а выберите для сочинения самое главное, самое интересное, что произошло в вашей жизни за время каникул. Главное, чтобы было ярко и художественно». Я и подумал: «Ох, какое сочинение можно написать! Ведь столько интересного произошло за всё лето, столько я повидал! Рыбная ловля с папой. Мы с ним трёх огромных щук выловили, и окуни были, и подъязки, и сороги. Потом я ездил в пионерский лагерь. Там военная игра была и соревнования по лёгкой атлетике. Я одно первое и одно второе места занял. Потом я с мамой в Москву ездил. Были в Третьяковской галерее. С дядей Колей на футбол ЦСКА — „Динамо“ ходили. Вот здорово было! А во Дворце пионеров я с мастером на шахматном сеансе ничью сделал. А здесь два раза на яхте катался. У нас ещё был поход по местам партизанской славы. Какое сочинение можно было написать! А написал только про одного ерша…