Экипаж Ковчега
Шрифт:
Что-то я совсем ослаб. Появляется Виктор Иванович с тарелкой борща:
– Фёдор Ильич, нам надо расписать обязанности. Кто тут главный на камбузе? Все приходят и варят, что хотят!
– А кто ещё?
– Мари пришла с дочкой и варганили что-то своё, домашнее. У нас тут дисциплина, или детский сад?
– Детский сад, Иваныч. Для них живём. Не сердись. Дети настрадались, и разве ты не видел Мари?
– Счастливая. Я и не знал, как может похорошеть женщина, ведь она совсем молодая оказалась! Капитан за обедом улыбался, как мальчишка. Может, наладится, Ильич? – пожилой мужчина утёр слезу.
– Наладится, дорогой.
– Где этот симулянт? Фэд, прошу запуск!
– Спроси у Джейн, капитан. Я что-то не в норме.
– Всё хорошо, мы уже в пути.
Тоже мне новость, а то я не слышу главных двигателей.
– Ты перестал меня уважать?
– И пошутить нельзя. Рассказывай.
– Выспался, готов к труду и обороне.
– Девушку отстояли. Она уже в сознании, Мари с Люсей опекают её. Жди гостей. Вот так, дружище, мы с тобой снова стали папами.
И мы долго смотрим в глаза друг другу. Мои и его дети, наши любимые женщины всплывают из чёрной мути, погубившей их.
– Надо жить, друг.
– Будем жить.
– Какой курс?
– На восток. Я не хотел, но люди желают убедиться. Трудно будет, Федя.
– В проливах будут неприятности.
– Ник сказал: как вмажу!
– А ведь вмажет.
– Мистер Солнцев, я рад приветствовать на борту лучшего из морских инженеров! После мисс Джейн, разумеется.
– Мистер Шепард, я тоже рад видеть вас в добром здравии, - его правая рука уже была свободна от подвески. Он пытался салютовать. Старый добрый служака! Кажется, у меня появился ещё один друг.
– Миссис Ева, орудие правого борта сегодня на техобслуживании. Если вы будете так любезны…
– Есть, мистер Шепард, будет выполнено, - и моя любимая, отсалютовав ему на английский манер, удалились.
– Мне кажется, вы хотели что-то сказать, Ник.
– Да, мистер Фэд. Я подружился с маленькой мисс Сарой Гринфилд. Но сейчас для неё вы – главный герой. Как вы спасали её, прикрывая собой! Ребёнок запомнит это на всю жизнь. Я хотел бы взять опекунство над ней, но, во-первых, она девочка, а во-вторых, я - пожилой человек. Боюсь, у меня мало времени, чтобы воспитать её. Поэтому я хотел попросить вас…
– Мистер Шепард, мы ведь уже друзья, как вы могли подумать?
Он всё же сумел отсалютовать мне искалеченной рукой и удалился. А у меня появилась дочь. За которую, в случае чего, этот строгий мужчина спросит с меня сполна.
– Ходят и ходят, - Петруха был, как всегда, в настроении.
– Я что, совсем плох?
– Не, ну вы же мой начальник, и получать потом по шее за то, шо не зашёл…
И так далее. Одесса.
– Как ты, дорогой?
– Нормально, Ильич. Мы все на борту волновались за вас. Честно. Джоэл даже молитвы шептал. В моём хозяйстве нет проблем, а в машине Джейн установила такие порядки, что все воют.
– Пусть воют, машина должна работать. Мы не на прогулочной яхте, а в боевой обстановке. Это может стоить жизни всем нам. Дай-ка опереться.
Хотел спуститься вниз, но не дошёл и до двери. Совсем старый?
– Ильич, не стоит. Там и без вас порядок. Мари говорила, что высосала из вас всю кровь. Набирайтесь сил. Мы ещё повоюем.
– Не хочу больше воевать. Хочу в горы, к тому безумцу, к овцам и детям. Я старый больной механик.
– Так, товарищ лейтенант. Кто тут кого воспитывает? Вы думаете, я – бездушная тля? У вас на руках такая женщина, такой ребёнок. Ещё о своих надо потрудиться. Не хочу слышать. Не видел и не знал. Отдыхайте.
Поправил подушку и ушёл. Три дня безделья. Мари не разрешает вставать, Ева закармливает вкусностями. Девочки радостно звенят голосами, и эти звуки возвращают меня к жизни. Навестил Алину, она целовала меня в губы. Плакала. Ева не ревновала, такие вещи не входят в список измен. Я знал, что эта девушка будет помнить добро всегда. Вот и стал героем. Хотя, надо благодарить Ваню и Джерри. Этот страшный переход…
Тем временем "Европа" подходила к Дарданеллам. Нет признаков жизни. Так же, как и на островах Мраморного моря. Втягиваемся в Босфор. Мосты разрушены. Стамбул, гигантский город, размазан по холмам. Какая-то лодка пыталась то ли атаковать, то ли пообщаться, но Джоэл дал предупредительную очередь, и посудина отстала. Мы с Максом когда-то работали в Черноморском морском пароходстве:
– Моряки! Поздравляю вас с возвращением в родное Чёрное море! – гремит в динамиках. Кто-то радуется, многие плачут. Кавказ превратился в страну бушующих вулканов. Мыс Хако. Чёрная пустыня. Ребята спускают бот и вскоре возвращаются притихшие, с пустыми глазами:
– Как дальше жить, капитан?
Мой друг стоит на палубе без фуражки, и мне остаётся только сочувствовать ему. Сейчас он несёт ответственность и вину за то, в чём не виноват. Но он взялся командовать нами. И ему – претензии.
– Ребята, надо жить. Вопреки всему, мы должны идти своим курсом. Снимаемся на Одессу.
Ялту и Севастополь можно стирать из географических карт. Крымские горы – непроходимая каменная пустыня. Зелёные ранее склоны Фонтана. Здесь прошла моя юность, здесь я любил и был любимым. Прости, Ева, но это будет в моей душе всегда. Максим опустошён. Я впервые вижу, как он плачет. И помню, как он любил свою Лару, помню голос моего крестника. Их сыну было девять лет. Поздний и желанный мальчик. За что? Плачем, обнявшись. Петя скрылся в своей рубке, слышны рыдания. Ева и Мари утирают глаза, девочки кидаются к нам в объятия:
– Дядя Макс, дядя Фэд, ведь вы – сильные! Не надо плакать, мы такую игру придумали. Вот тётя Ева говорит: Киев, а я на Вэ: Вюрстбург, а она на Гэ: Гамбург.
Хорошо, что вы есть у нас, птенчики. За вашим чириканьем не слышно всхлипов взрослых сильных мужчин. У Евы в Киеве оставалась мать. Боюсь, у неё не было шансов. Днепр и Буг превратились в ревущие чудовища, Херсон и Николаев покоятся на их дне. Какая же силища натворила этих бед? Какого монстра разбудили люди, чем они думали, принимаясь за дело?