Экипаж Ковчега
Шрифт:
– Вы всё это время провели в океане?
– Нет, мы долго стояли у Тенерифе. Там не выжил никто. Ремонтировались, как могли. Судно было сильно повреждено, люди ранены. Многие умерли за это время.
Рассказываем о своих приключениях и добытых новостях. Люди опустошены собственными страданиями и нашими сведениями. Много молодых лиц.
– У нас был рождественский тур на Канары и Мадейру. Здесь в основном студенты разных учебных заведений. Отдохнули, называется.
– Зато остались в живых. Их родителям досталось покрепче.
Собираем всех в зале ресторана. Я беру слово, выкладываю общую информацию. Рассказываю о нашем экипаже и судне.
– Я со своими специалистами попытаюсь оживить машинную установку. В Средиземном море делать нечего, мы только что оттуда. Кроме мародёров и выживших одиночек, там никого нет. Зато есть радиационное заражение. Сожалею о ваших близких, но вам вряд-ли повезёт их встретить. То же касается большей
Пора переквалифицироваться в ораторы. Народ прочувствовал.
Вызываю на борт всех своих спецов, Джейн остаётся на вахте. Спускаюсь в машинное отделение. Мамочка родная, что там творится! Как это судно ещё могло двигаться? Но будем работать, и всё будет работать. Конечно, за два дня привести в норму убитое судно немыслимо, но на третий мы дали десять узлов. Ник Шепард твердит любимые тезисы, что судно легче затопить. Но столько народа не поместится на "Европе", а крупное судно будет нам нужно, чтобы вывезти необходимые припасы из подземелий Бреста, куда проложен наш курс. Скрипя и громыхая, "Феликс" потащился на север.
Глава 16.
Европа-северная.
2013, май, 17. Норвежские фиорды.
Наконец я смог добраться до каюты на "Европе". Осунувшаяся подруга тоже еле волочит ноги. Но мы это сделали!
Как у нас шутят, кувалдой и какой-то матерью мы возродили "Феликс" до такой степени, что он не остановится в шторм и не утащит на дно сотни душ. Но это было только начало. Впереди был Брест. Раскрывать нашу тайную базу каждому встречному мы не торопились, мало ли чего. Как ни странно, старушка "Мари Роуз" до сих пор стояла там, где мы её покинули. Сидела немного глубже, но крепко держалась за жизнь! Её посещали после нас: запасы и немногое ценное, оставленное нами, исчезли. "Феликс" бросил якорь рядом, а мы, прихватив с него три десятка парней покрепче, на "Европе" последовали в Брест. Начались привычные будни моряков торгового флота: погрузка, матерщина на причале, короткий переход и выгрузка на пассажирское судно. Казавшиеся бездонными кладовые пустели. Мы оставили припасов на чёрный день. Оружия и зарядов хватит на несколько лет такой жизни, посчитал мой английский друг. Я подбил свои результаты, и заявил, что горюче-смазочных материалов и запчастей нам хватит тоже надолго. Вдобавок – затопленный в Средиземном море танкер. Жить можно. Продовольствия много не брали. На "Феликсе" был хороший запас на первое время, а дальше будем сами зарабатывать на хлеб. Прихватив побольше инструментов и одежды, мы закрыли тайник на все запоры и устремились в Английский канал.
Ставшие чёрными, белые раньше обрывы Дувра ввергли Джейн и Ника в уныние. Они не могли покинуть крыло мостика, пока мы не миновали мёртвую равнину по левому борту. Макс, пользуясь безнаказанностью, плотнее прижал корабль к их родному берегу.
– Фэд, теперь я понял, почему вы плакали на рейде Одессы, - Ник Шепард впервые назвал меня просто по имени. Я только обнял за плечи ставших мне близкими людей.
Во Франции нас попытался покинуть один из пассажиров "Феликса". Сорокалетний Жак Риккардо, учитель музыки, потерял на судне жену и ничего больше не хотел, как разыскать оставшегося в Сен-Мало сына. Мы снабдили его одеждой, продуктами и оружием. От этого добра наши корабли аж проседали. У нас будет неприступная крепость. Одна из них, величественное старинное сооружение, была перед нами. Даже многометровые стены, окружавшие прекрасный когда-то город, были разбиты. Всё покрывали знакомые грязь и мусор. Человек пробовал найти свой дом, но едва не захлебнулся, провалившись в яму со зловонной водой.
– Я хочу покончить с собой. Зачем жить?
– Месье Риккардо, у нас дети. Они должны вырасти культурными людьми. Возможно, вы последний музыкант на этом свете, кто их научит?
На "Феликсе" выжили трое детей, к счастью, все при родителях. Сара и Люси с Алиной переехали на большой корабль для перемены обстановки и познакомиться с новыми товарищами. Девушка начинала передвигаться с палкой. Дети прекрасно поладили с французом Николя и голландкой Еленой. Малыш Ярно, тоже из Нидерландов, был ещё слишком молод для них. Знаменитые дамбы этой страны были разрушены. Уровень радиации подходил к опасной черте, выход на открытые палубы запретили. Бешеные потоки воды смыли всё живое, в бинокли мы видели только бескрайние болота. Эта картина наблюдалась, пока не вышли в Северное море и берега растаяли вдали. Невозможно привыкнуть к слезам людей.
Желающих сойти в Дании не оказалось, и мы не стали тратить время. Погода в этих местах раньше редко баловала штилем и теплом. Но сейчас стояли солнечные дни, мы даже вышли позагорать после обеда. Макс оставался на мостике с Ником и матросом на руле. Там раздавались отрывистые команды. Там сейчас не место посторонним. Мы втягивались в фиорды. Белая туша "Феликса" следовала фарватером, а "Европа" рыскала по сторонам. Разведку вели всеми доступными средствами. Мы прибыли на место. Кораблей на горизонте не наблюдалось. Прибрежные селения и одинокие дома на берегах исчезли. Вечером мы не увидели ни одного костра, сколько ни всматривались в тёмные скалы. Рискуя напороться на камни, Макс обошёл вокруг приглянувшегося днём острова. Везде стоял мрак и могильная тишина.
– До открытого моря почти двадцать миль. На пути к нему - ещё несколько островов, укрывающих от прямой видимости. Там можно будет установить посты предупреждения. Бухта глубокая, вход извилистый, отсюда в ней ничего не увидишь. Завтра обследуем берега. Отбой.
Утро снова обещало хороший день. Желающих ступить на долгожданный берег было много, но надо подождать. Попробуй потом их собрать. Выезжаем на разведку в составе уже сложившейся десантной группы и двух экспертов – студентов факультета растениеводства из Германии. Видно, долго ещё придётся месить опостылевшую грязь. Стараемся быстрее подняться выше её уровня. На высоте трёхсот метров становится суше. Ещё немного – и мы на почти плоском плато. Лес на склонах изломан, но живой. Лопата уходит в грунт всем лезвием, смотрится он солидно.
– Ваня, как впечатление?
– Спросите у специалистов, я могу отличить чернозём от суглинка, но не более. На том пригорке растёт трава, у Козлевича скоро запоры от овса начнутся.
– Такое имя пристало к добытому нашим трудом барану, характер которого я невзлюбил ещё в Дарданеллах.
– Хорошая земля. Выгоревший лес послужит удобрением.
– Вот что здесь самое главное!
Сверху стекала чистая речка. Мы не могли напиться горной воды.
– Корчевать без техники будет трудно.
– А кар?
Мы прихватили в Бресте мощный портовый погрузчик. Тяжёлый и приземистый, он станет первым трактором в хозяйстве.
– Как его поднимешь на такую высоту? Сам он не въедет по болоту.
– Дело техники. Даже следов на грязи не оставит, - приспосабливать всякие штуки для своих целей нас учили смолоду, и у меня уже есть план. Так же, как у менеджера строительной компании Юргена с непроизносимой фамилией Ив. На переходе мы не тратили время зря. Была произведена перепись населения: возраст, специальность, гражданство, семейное положение. Народ разбит на группы, так или иначе соответствующие общим признакам: физики к физикам, лирики к лирикам. Назначены или выбраны руководители. И вот, вооружившись инструментами, люди выходят на берег. Шлюпки "Феликса" снуют в бухте. Сцены стосковавшихся людей. Карабкаются наверх и принимаются строить свою будущую жизнь. Мы с Гансом тем временем подгоняем белый теплоход как можно ближе к берегу. Ставим на якоря и притягиваем кормой к прибрежной скале. Ещё в Бресте я задумался: как мы будем поднимать грузы на высоту? Много тонн тяжёлого оборудования и оружия на своих плечах не натаскаешься. И наш подземный заводик заработал. Разборный мощный барабан был создан в рекордные сроки, доведен до кондиции в пути. Сейчас он по частям поднимался на плато. К вечеру он был намертво вколочен в скалу, тяжёлый стальной трос натянут между ним и грузовой лебёдкой старика "Феликса". А на следующее утро кар поднялся на подвесной дороге, сопровождаемый восхищёнными криками публики. Дальше пошло легче. По вечерам люди устало ужинали и расходились по каютам. Отвыкшие от нагрузок, они только втягивались в работу. Никто не стонал, а робкие попытки симулянтов товарищи пресекали сами, не давая развиться эпидемии лентяйства. Люди были разные, но общий порыв мотивировал, порождая надежду. Я почти перестал бывать на "Европе", руководя делом на палубе "Феликса". А наш кораблик нёс караульную службу, развозил на острова первые посты, строителей для их укрытий и оружие для обороны. Всем этим руководил мистер Шепард, и дело у него было поставлено, как всегда, на высшем уровне. Козлевича и его невест отправили на заветный пригорок, назначив пастухом музыканта Риккардо. Он сам попросился на эту должность: толку на стройке из меня не будет, хоть какую-то пользу принесу. Джоэл дал ему необходимые уроки, и боцман с филиппинцем, наконец, помирились. Месье Жак на удивление быстро нашёл язык с непокорным бараном, и они зажили душа в душу вдали от суеты, поставляя детям молоко и яйца. Курам соорудили загородку и курятник на том же пригорке, и месье Жак стал первым фермером в нашей коммуне. Мало того, наш повар научил этого симпатичного человека делать брынзу, и деликатес стал изредка попадать в наши тарелки. Стадо было явно маловато.