Экипаж Ковчега
Шрифт:
– Я Монах. Высота пятьдесят тысяч, скорость три М, курс двести семьдесят.
– Я Монах. Эскадрилье занять эшелон семьдесят пять тысяч, скорость пять М, Лютый ко мне. Старший группы контроля – Дорн.
– Принято.
Два аппарата, оставляя за собой рассеивающиеся струи белой плазмы, резко уходят вперёд и вверх, к звёздам на чёрном небе стратосферы. Скоро мы видим их лишь на радарах.
– Ковчег Монаху!
– На связи.
– Высота сто сорок тысяч, скорость первая космическая. Перехожу в баллистический режим. Лютый в двух тысячах метров.
– Принято, спутник вас наблюдает. Как самочувствие?
– Чувствуем себя хорошо, настроение бодрое! Невесомость! Немного звенит в ушах, но это описано в литературе. Системы в норме. Ориентируемся на орбите. Порядок, корабли управляются без замечаний.
– Фёдор Иванович, Виктор Иванович! Поздравляем вас и всё честное человечество с возобновлением космической эры! Ровно пятьдесят четыре года назад первый человек Земли, Юрий Гагарин, открыл этот путь. И нам, свободным людям, удалось продолжить его начинание. Ура!
– Наша планета прекрасна, я вижу её с высоты, доступной лишь Богу и человеку. Да будет счастье и мир нашим детям. И пусть они достигнут далёких звёзд, неся к ним добро и свободу.
– Я Ковчег. Группе Дорна занять позицию встречи.
– Принято.
Двадцатикилометровой дугой мы разворачиваемся на заданный курс. Сара летит рядом со мной. Вижу, как её гермошлем поворачивается ко мне затемнённым стеклом, она машет куклой-талисманом, Дауд приветливо салютует. Мы с Хуаном машем в ответ.
– Чиф, мы это сделали! – счастливый голос Хуана по внутренней связи.
– Нет, дружище, мы с тобой это сделаем завтра. Но МЫ это СДЕЛАЛИ!
На тактической картинке дисплея появляются две точки. Они быстро приближаются, замедляя скорость мощными струями плазмы в хвостовой части, двигаясь кормой вперёд. За сорок километров до пересечения курсов, аппараты красивым кульбитом разворачиваются в нормальное положение, и вот мы опять идём сомкнутым строем!
– Ковчег, я Монах. Спуск с орбиты произвели по плану. В составе эскадрильи следуем на базу.
– Ждём вас, мягкой посадки!
На лётном поле – тысячи людей. Кажется, здесь собралось всё население Союза! Героев уносят на руках, начинается торжественная церемония. Нам достаётся малая толика славы, да и не за ней мы летали к границе космоса. Объятия с любимыми, друзьями и братьями по крылу – вот главная награда.
– Папа, спасибо тебе, ты сделал меня причастной к таким событиям! Мама, мы видели звёзды! Когда-нибудь я подарю их тебе!
Вот ради чего стоит жить. Ради кого стоит пройти любые испытания. И я подхватываю на руки маленького сына, возношу его над толпой:
– Запомни этот день, малыш! Этих людей, совершивших невозможное. Эти корабли, прикоснувшиеся ко Вселенной. Твою мать и сестру, строящих твоё будущее.
– И твоего отца, посвятившего этому свою жизнь, - добавила Ева, принимая младенца в свои руки. – Вам надо отдохнуть, пилоты. У меня сегодня праздничный стол. Сара, будь добра, пригласи Дауда и Ирвина с Ахмедом. Андрея. Ребята они холостые, пусть поужинают с нами. Наши высокопоставленные друзья сегодня слишком заняты. Петя с Джейн и Элизабет уже отправились, они тоже приглашены. Люси обещала заглянуть.
У дочки радостно сверкнули глаза. Убежала. Так.
– Солнышко, а делится ли дочка с тобой сердечными тайнами?
– Это большой и давний секрет. Я обещала.
– Но ведь у нас с тобой нет секретов?
– Федя, если ты меня подведёшь…
– Могила.
– Она тайно влюбилась в Ирвина, еще совсем девчонкой, на уроках навигации. Но он не догадывается, хотя почему-то и не женится. Пора бы, уже двадцать шесть лет. Но я тебя умоляю, Федя!
– А что, отличный жених. Мы с ним чудесно ладим, учил меня летать. Золотой парень.
– Но ведь она совсем ребёнок!
– В космос слетать, посадить скоростной истребитель – так взрослая. Но мы ведь и не торопим. Пусть сами решают.
– И я того же мнения. Всё равно, рановато. И знаешь… Уйдёт к чужому человеку. Ещё обидит ребёнка. Прикипело к ней моё сердце.
– За это и люблю тебя, родная. И дочку люблю, мы с ней вообще родственные души, отец Фёдор так и сказал: обоих отлучу.
– Что вы опять отчебучили?
– Да нет, это по случаю той посадки, к слову пришлось ему вспомнить и мои выходки.
Вечеринка удалась. Пилотам завтра вылетать, гуляем без спиртного. Лишь Петя с девушками пригубили шампанское за День Космонавтики. Пили чай, шутили, танцевали. Молодёжь мечтала о звёздах, и я мечтал вместе с ними. Мы крепко подружились за время подготовки, у ребят пропала робость перед старшим по возрасту и званиям, а позывной Чиф уже давно стал словом нарицательным. Я стал одним из них, мы делали одно общее дело, и это чувство единения стоило многого и для меня, и для них. Сара была своим парнем на аэродроме со дня закладки первой площадки для вертолёта Майкла и Ирвина. Я незаметно наблюдал за дочкой и парнем. Они вели себя подчёркнуто так, как и все, вступали в дискуссии и споры, ничем не выделяя и не обделяя друг друга, даже иногда подтрунивали один другого. Я провокационно объявил белый танец, и дочка пригласила Дауда, своего штурмана. Ох уж эта молодёжь! Ева сама пригласила Ирвина, затеяла с ним какой-то разговор. И только лёгкий румянец на щеках Сары сказал мне обо всём. Мама нарушила негласное правило, показала ей, что помнит об этой тайне. Девочке было и приятно, и страшновато – а вдруг ОН поймёт? Хотя так мечталось, чтобы понял! Меня пригласила Джейн.
– Мистер Фэд, ваша дочка идёт по моему пути.
– Мне казалось, что по моему. Я в том смысле, что, хотя мы с вами и коллеги по профессии, но я, проклятый дезертир, увёл дочку в другую стихию.
– Вы не дезертир. Дезертиры не руководят такими работами, как мы проделали на "Шельде". Я о том, что девочка чувствует себя своей в коллективе, призванном выполнять мужскую работу.
– Я понял, Джейн. И эта девочка продолжает оставаться при этом леди. Может, это и нескромно, хвастаться дочерью, но я действительно это наблюдаю. И у неё перед глазами идеальный образец для подражания. Это – вы.