Экипаж Ковчега
Шрифт:
– Миссис Ева, Чиф, поздравляю вас с рождением нового пилота. Спасибо вам за девочку. Она – гордость нашей эскадрильи. Вы и Сара назначены командирами экипажей.
– Тебе спасибо, дорогой. Ведь это ты дал мне путёвку в небо.
Перед глазами проносятся развалины на Сардинии, потрёпанное платьице, взгляд карих глаз. Ночной полёт, трассеры и стук пробоин, первый стингер, тревожный крик товарища. Ирвин тоже в нашей команде. Все вместе бежим к месту приземления. Нас качают. Мою семью.
Через месяц мы цепочкой заходили в атаку на движущуюся групповую цель в горах. Впереди – Монах. За ним – Лютый, Майкл, Ирвин, Сара и я. Вторым пилотом у меня – Хуан. У Сары – Дауд, сын Саида. Второй его сын, Ахмед, ассистирует Ирвину. Старый пастух не может поверить, что его сыновья могут летать по небу. У Майкла в напарниках – Андрей Иванов. Да, парень выучился и прошёл все тесты, повергнув Петруху в шок и чёрную зависть. Как сложились людские судьбы! Вчерашние пастухи и контуженный мокрый матросик сидят в кабинах самых совершенных и грозных аппаратов. Сын "Однорукого бандита" с Прибежища, Сэм, занял правое кресло самолёта Лютого. Монах летит в компании верного Джона Смита. Скажи кому-нибудь из нас об этом три года назад – мы бы просто посмеялись. А сегодня наши пушки разносят движущиеся мишени в том порядке, какой задал командир.
– Я Монах, головная поражена.
– Я Лютый, две замыкающих подбиты.
– Я Дорн, центр поражён.
– Я четвёртый, авангард поразил.
– Я пятый, замыкающие добиты.
– Я Чиф, колонна уничтожена.
– Я Монах, строй пеленг, курс двести десять, высота четыре, скорость девятьсот.
– Я пятый, неисправность второго двигателя. Выключаю пятый. Разрешите полёт вне строя?
– Я Монах, разрешаю. Остальным сомкнуть строй.
У меня темнеет в глазах. На каждом аппарате шесть двигателей, по три с каждого борта. Второй и пятый обеспечивают основную вертикальную тягу при взлёте, посадке и зависании, а также используются для достижения предельных скоростей. Остальные позволяют продолжать полёт и даже бой, но на малых скоростях. Посадка возможна только по-самолётному, её скорость около трёхсот километров в час. За всё время не было ни единого сбоя плазменных двигателей, и мы даже не отрабатывали такую посадку – слишком высок риск приземления на огромной скорости. Группа отстаёт от самолёта девочки, Монах и Лютый зависают чуть ли не на её крыльях.
– Сара, я Монах. Идём на базу. Я вызвал флот, "Америка" выходит из фиорда. Подходим с моря, высота две тысячи, скорость пятьсот. По моей команде свеча вверх, выключить двигатели. При зависании – катапульта.
– Монах, жалко аппарат.
– Сара, девочка, ты для нас дороже. Пять минут до цели. Это приказ.
– А на чём я буду летать?
– А что я доложу твоей маме? Чиф, скажи ей.
– Сара, железо не стоит риска. Мы не для него живём, оно для нас. Выполняй приказ. Прошу тебя.
– Я сяду. Я на тренажёре выполняла.
– Я Монах. Реально это даже мы не пробовали.
– Я Лютый. Сара, это не игра. Прыгай. У тебя в кабине человек. Ты рискуешь и его жизнью.
– Я Сара. Дауд решил остаться.
– Я Монах. Сара, свечку!
– Я Сара. Ковчег, прошу посадку.
– Я Ковчег, зона и полоса свободна.
– Я Монах. Сара, прошу тебя!
– Я Сара. Иду на посадку. Это наше решение. Конец связи.
Вертикальной подковой наши самолёты окружают её машину. Моя девочка. Последний росточек норвежской семьи, который мы с Евой лелеяли в надежде, что он пустит веточки, свежие побеги – и сейчас я могу увидеть его ужасный конец. Гусеницы под комбинезоном. Что я скажу Еве? Ведь это я влюбил её в небо, я во всём виноват! Ник меня пристрелит. И правильно сделает.
Глиссада. Она длится мгновения. Касание, дым резины. Машина рикошетит от бетона, но вот снова касание, хлопок тормозного парашюта. Виляя на полосе, "Стрела" замедляет движение. Гаснет парашют. Остановилась!
– Монах, я Сара. Произвела посадку. Готова получить взыскание.
– Чиф, выпори её дома. Благословенна будь, Сара. У тебя теперь личный позывной. Орлы, запомните этот день!
– Принято!
– На посадку. Первый – Чиф.
– Принято.
Приземляюсь возле её машины. Не могу подняться из кресла – ноги ватные.
– Чиф, что с вами?
– Ты любишь своего сына, Хуан?
– Зачем спрашиваете?
– Не пускай его в небо.
– Он сам решит, Чиф. Как ваша дочка. Вы сейчас можете запретить ей летать, вас послушают. Станет она счастливой?
– Видно, ты прав, амиго.
– Давайте, я вам помогу.
Ликующая толпа расступается. Полковник строго смотрит ей в глаза, подняв ладонью детский подбородок. Малышка стоит по стойке "смирно".
– Вольно, курсант. На первый раз - выговор. Следующее невыполнение приказа – отстраню от полётов. Какой папа, такая и дочка. Храни вас Господь.
Крепко прижимает к груди, глаза влажные.
– Вы меня доведёте, я вас обоих отлучу.
– Пап, у тебя волосы стали белыми.
– Маме не говори. Она меня прибьёт.
– Лучше мы сами скажем. Аккуратно. Всё равно узнает, Монах тут всех всполошил.
– Не делай так больше.
– Как?
– "Козла" дала. Я тебя чему учил?
– Больше не буду.
– Идём домой, надо к маме первыми успеть.
Успели. Наврали три короба, перевели в шутку. Ева долго смотрела в мои глаза. Всё поняла. Села на табурет, вздохнула:
– У меня три шага до смерти. Вы двое и он, - взмахнула рукой на коляску. – А ругать я вас не буду. Никогда. Потому, что люблю. Да и не поможет. Сара, кроме самолётов, на свете существует кухня. Накрывай на стол, вы забрали своими враками все мои силы. Подожди. Я приготовила тебе подарок. По случаю получения персонального позывного. Как знала, что ждать этого недолго.
Маленькая кукла. Традиционный норвежский гномик, но в крагах, на колпаке – лётные очки и надпись: Сара. Я очень редко видел, как она плачет. Слёзы прямо брызнули из девичьих глаз, она утонула в объятиях Евы.
– Мамочка. Это же из моего детства. Спасибо тебе, милая. Я никогда с ним не расстанусь. Никогда не волнуйся о нас с папой. Мы помним, что ты сказала. Что бы ни говорили тебе – знай, мы вернёмся. Потому, что ты для нас самая нужная на свете.
Авария показала скрытый дефект конструкции аппарата. В результате вибрации, вызванной пушечной стрельбой, отошёл контакт в цепи управления двигателем. Проверка выявила, что на всех самолётах этот контакт уже был нарушен. Ничьей вины в этом не было, пластик стандартного разъёма просто оказался недостаточно прочным. После облёта машины, Лютый замечаний не высказал. Мы продолжали напряжённые тренировки. Курс космических наук приближался к завершению. И вот мы снова в воздухе всей эскадрильей.