Экспедиция в Лунные Горы

Ходдер Марк

— Я опечатал музыкальную гостиную, — сообщил Монктон Мильнс. — Бедняга Бендиш останется там, пока кто-нибудь не приедет за ним.

— Коронер уже на пути сюда, — ответил Бёртон. — Могу я кое-что попросить у тебя?

— Все, что я смогу сделать.

— Можем мы занять три мотостула? Нам надо немедленно слетать в Лидс.

— Бери мой, Джима Ханта и Чарли Бредлафа. Мотостулья на газоне прямо перед домом. Я покажу их тебе.

— Спасибо. Миссис Энджелл уже в кровати?

— Да. Я предоставил ей одну из моих лучших гостевых

комнат.

— Не попросишь капитана Лоулесса утром проводить ее и Фиджета на взлетное поле? Траунс, Алджи и я прилетим туда прямо из Лидса. Я позабочусь о том, чтобы мотостулья привезли к тебе в тот же день вечером.

— Ричард, я привезу ее сам. Я хочу попрощаться с тобой.

Монктон Мильнс вывел друзей из дома и проводил их к группе летающих машин, стоявших на лужайке. По дороге он отвел Бёртона в сторонку от Суинбёрна и Траунса, и прошептал:

— Это как-то связано с твоей миссией в Африку?

Бёртон пожал плечами.

— Не знаю. Но возможно, и даже очень вероятно.

Они подошли к мотостульям и Монктон Мильнс глядел, как три человека положили шляпы в багажники, надели на глаза очки и пристегнулись к большим кожаным сидениям.

— Увидимся позже, парни, — сказал он. — Удачи!

Они завели моторы, выбросившие облака пара. Над их головами из вертикальных колонн появились похожие на мечи лопасти и закрутились, все быстрее и быстрее, пока не стали невидимы.

Бёртон махнул рукой другу и потянул за рычаг. Салазки его машины приподнялись с травы, и конус пара быстро уволок их вверх. За ним последовали Суинбёрн и Траунс, и вскоре три мотостула исчезли в ночном небе, оставив за собой серебряные белые следы.

Оранжевое сияние уже появилось на восточном горизонте, когда три летающих машины опустились на булыжники Блэк-Бревери-роуд. Два их них мягко коснулись земли; третий с грохотом ударился об нее, и, окруженный роем искр, отлетел в сторону футов на пять, прежде чем остановиться.

— Чертова смехотворная железка! — выругался Траунс. Он выключил мотор, подождал, пока лопасти сложатся, спрыгнул на землю и присоединился к Бёртону и Суинбёрну.

Они приземлялись в Лидсе уже в третий раз. В первый раз они спросили констебля, совершавшего ночной обход, как добраться до Минвод-роуд. Второй раз они сели прямо перед табачной лавкой Таттлеворта.

Мистер Таттлеворт, громко ругавшийся последними словами при таком раннем пробуждении, в конце концов признался, что знает Питера Пимлико.

— Проклятый ворюга, — сказал он. — Вы можете смело назвать его обитателем дна. Но постоянный клиент. Живет в паре улиц отсюда. Номер семнадцать по Блэк-Бревери-роуд.

Можно было бы дойти пешком, но, предпочитая видеть свои машины, они взлетели и почти немедленно приземлились.

— Вот этот, — сказал Суинбёрн, указывая

на один из таунхаусов. — Давайте поглядим, сколько богохульств выплюнет на нас следующий клиент! — Он взял дверной молоток и с удовольствием ударил им по двери.

Через пару минут и повторной атаки на дверь из-за нее послышался хриплый приглушенный голос.

— Кого там черт принес?

— Полиция! — рявкнул Транс.

— Докажи!

— У меня есть документы, — нетерпеливо сказал Траунс. — Открывайте, и я покажу их вам.

— Хрен тебе поверю. Врешь, зараза. Но ты и не фараон, нет. А, торговец, вот ты кто.

Суинбёрн захихикал.

— Ха-ха-ха! Торговец Траунс!

— А ты кто, сучонок?

— Алджернон Суинбёрн! — крикнул Суинбёрн. — Поэт!

Какое-то время стояла тишина, но потом все-таки голос произнес:

— Слухай сюды! Мне на фиг не нужны твои товары. Давай, чеши отседова!

— Сэр! — проревел Траунс. — Откройте эту проклятую дверь или я разнесу ее к чертовой матери!

Послышалось звяканье цепи, в замке повернулся ключ. Дверь слегка приоткрылась, и из-за нее выглянул слезящийся глаз.

— Чо ты хошь? Ты не в форме. Я только что закурил утреннюю трубку.

— Питер Пимлико здесь живет? — спросил Траунс.

— Ну. Наверху. Сейчас нетути. Уже неделю.

— Знаю. Он мертв.

— Чо?

— Он был убит сегодня ночью.

— Отлично. Он был грязным подонком, и никем другим. Ну и?

— И мы хотим обыскать его комнату. Дайте нам войти.

Глаз изучил Траунса от котелка то полицейских сапог, потом перешел на Бёртона, проверил его темное, исполосованное шрамами лицо и широкие плечи, и скользнул вниз на Суинбёрна: лавровый венок по-прежнему красовался на длинных огненно-красных волосах поэта, торчавших во все стороны после полета из Фристона.

— Поэт с чертовыми фараонами?

— Полицейский горшечник, — гордо сказал Суинбёрн. — Взвод керамики. Отойдите в сторону, пожалуйста.

Траунс уперся плечом в дверь и толкнул, человек отлетел назад.

— Как вас зовут? — сказал он, входя в дом.

Человек в полосатой пижаме, который был бы выше, если бы не искривленные рахитом ноги, стоял, дрожа от утреннего холодка. На всклокоченных коричневых волосах был надет ночной колпак, на больших ногах — шерстяные носки. Из дырки на левой ноге высовывался большой палец. Узловатая ладонь сжимала дымящуюся кукурузную трубку.

— Мэтью Келлер, шоб я сдох. Вы не могете вламываться в мою хазу вот так!

— Могу, еще как могу! Вы владелец?

— Ну. А теперь убирайтесь!

— Еще нет. Вы сдавали верхний этаж Пимлико, а?

— У-ух, наконец-то я избавился от этого долбанного ублюдка.

— От него одни неприятности, а?

— Угу! Вечно пьяный ворюга.

— Не был ли у него какой-нибудь иностранец?

— Был, неделю назад. Толстый, как свинья.

— Имя?

— Хрен его знает.

— Национальность.