Экспресс Варшава – Тель-Авив
Шрифт:
Я не понимал, зачем мог понадобиться командиру. Откуда мне было знать, что Ицхак лично отбирал людей для ответственных рейдов.
Опасения оказались напрасными, Ицхак относился к лучшим курсантам, как к своим детям, а когда оказалось, что мы еще и земляки с ним, то отношения потеплели еще более.
– Лео, тут один сумасшедший англичанин готовит «Специальные ночные отряды». Нужны крепкие ребята, умеющие ориентироваться на местности и хорошо стрелять. Я хочу направить тебя туда. Подготовка в его отрядах серьезная, пригодится.
– Что это, англичане решили рискнуть, набрать евреев?
– Арабы сделали ошибку, ударили англичан в самое чувствительное место.
– Это в какое?
– В нефтепровод.
Английский офицер, капитан артиллерии Чарльз Орд Вингейт, опираясь на свой суданский опыт, боролся с бандитами, действуя небольшими мобильными отрядами. Ребята Ицхака Садэ оказались для него просто находкой. Так я впервые стал солдатом английского подразделения.
Вингейт лично тренировал и обучал своих «спецназовцев». Его отряды патрулировали на вездеходах линию нефтепровода Киркук – Хайфа, совершали рейды по деревням, служившим укрытиями для бандитов, уничтожая главарей отрядов.
В рейды уходили ночами.
Этой ночью группу вел сам Орд Вингейт. Кроме Даяна и меня, с ним было еще двое бойцов. Тропа из Ливана, которой пользовались боевики, была нам уже хорошо известна. Там и устроили засаду.
Вскоре со стороны Ливана появилось двое арабов. Они несли рюкзаки, за спинами были видны длинные, неудобные в таких операциях, винтовки.
Захват застал их врасплох. Они сидели рядом на земле со связанными руками и молчали. Мины в рюкзаках не оставили сомнений в их целях и без признаний. Они шли взорвать нефтепровод.
Вингейт приставил револьвер ко лбу первому и задал вопрос:
– У вас одна группа или есть и другие? Чей отряд?
Вингейт свободно говорил по-арабски. Он окончил специальные годовые курсы с оценкой 85 баллов из 100 возможных и пленных допрашивал сам.
Араб презрительно посмотрел на него и плюнул Орду под ноги. Выстрел раздался мгновенно. Орд тут же повернулся ко второму арабу и сунул ему ствол револьвера в ноздрю.
– Вопрос слышал?
Араб немедленно заговорил. Судьба напарника, боль в рассеченной губе, запах пороха из ствола револьвера, все это помогло ему разговориться.
Он рассказывал все, что знал, много больше, чем спрашивали.
– Сегодня вышли две группы.
– Сколько всего таких групп? Кто командует?
– На юге Ливана таких отрядов – десятки, примерно по 15-20 человек, централизованного руководства они не признают, но задания муфтия Аль-Хуссейни выполняют. Этот подрыв нефтепровода – его приказание.
Араб добавил:
– Я не хотел, но муфтий – страшный человек. Не пойдешь – умрешь. Я боялся.
– А меня не боялся? – спросил Вингейт.
Араб назвал еще одну точку подрыва. Она была восточнее на полтора километра. Нужно было спешить перехватить вторую группу. Уже уходя, Лео услышал второй выстрел.
– Моше, он же все сказал?
– Так что? Отпустить его, чтобы он поднял тревогу?
– Что-то не так!
– Привыкнешь!
Привыкнуть я не успел.
К ноябрю 1938 года англичане устали от арабских беспорядков. В Палестину прибыл генерал-майор Бернард Монтгомери – «Монти». Он был солдатом, и в политические нюансы не вникал. Сразу же отмел рассуждения о «национальном восстании», «волнениях местных жителей», «вышедшем из-под контроля национальном движении» и прочие обтекаемые формулы бюрократов администрации мандата. У него была дивизия, и он знал, как решать проблемы.
Монтгомери никаких сантиментов к вооруженному врагу не испытывал, оценил ситуацию как войну с «шайками профессиональных бандитов» и дал своим солдатам приказ короткий и ясный:
– Мы в зоне военных действий. Применение оружия на поражение разрешено.
Восстание генерал подавил к началу 1939 года, солдат орденами наградил, население успокоил. Монтгомери был дальновиден и понимал, как действовать. Только вот муфтий сумел бежать и продолжить руководить арабскими беспорядками из Дамаска и Бейрута.
Я к тому времени стал владельцем прекрасного коня. Его подарил мухтар деревни в знак примирения. Арье взять коня отказался.
– Если я возьму коня, то, значит, счет мой к ним закрыт? Мы с ними все равно скоро схлестнемся. Придут другие из Ливана, и мухтар их не удержит. Нет, не возьму коня. Пусть Лео берет, ему, наконец, научиться нужно.
– Как ты его назовешь, Лео? – спросил Моше.
– Еще не знаю. Посмотри на его глаза. «Плут» подходит больше всего.
– Плут так Плут. Важно, на что ты на нем способен. Пока ты вроде мешка картошки на коне.
Все свободное время мне приходилось проводить с Плутом. Держаться в седле я научился быстро и вскоре перешел к тренировкам в рубке. Но когда в азарте рубанул лозу, которую любовно выращивал Давид, то целую неделю ходил с подбитым глазом.
В начале 1939 года англичане распустили отряды Вингейта.
Я оседлал Плута и поехал к своим польским друзьям в кибуц «Гиват Ганим».
Пустынная земля.
«Молока и меда» по-прежнему было мало, была земля, текущая кровью.
Книга третья: Нью-Йорк. Сентябрь 1938. Боб
Дождь льет, как из ведра, дворники автомобиля практически не справляются. Такое впечатление, что чаша терпения на небесах переполнилась, и начинается новый Всемирный потоп.
Полицейская машина медленно проезжает мимо парка Аллисон Понд. В машине двое патрульных. За рулем Боб. Его напарник Джо уплетает ужин, ему потоп-не потоп, важно поскорее домой. Жена его без ужина не отпускает в патрулирование. Еврейская жена, она по-другому не может.