Эквей. Трилистник судьбы
Шрифт:
Я лежала на полу, подложив под голову подушку, и читала какую-то художественную книжку, которую нашла в планшете. Как назло — это был любовный роман с кучей анатомических подробностей.
Всего полчаса назад у меня состоялся завтрак — хрустящий батончик и леденец, который в данный момент я держала за щекой. Поэтому я была в относительно хорошем настроении, когда дверь тихо отъехала в сторону, и на пороге появился Переславцев.
— Ты что тут делаешь? — гневно вскричала я, забыв о том, что с ним не разговариваю, и из одежды на мне сейчас лишь топ с трусами.
— Кать, может, хватит валять дурака? — тихо произнёс мужчина, быстро оглядев меня с головы до ног.
— Что? — в первый момент я решила, что Саша пришёл извиняться. А он опять? — Да как ты… Пошёл вон из моей каюты, я не разрешала тебе приходить сюда!
И запустила в него подушкой. Конечно же, не попала. Александр ловко увернулся и взглянул на меня, как на неудачницу.
— Долго будешь голодом себя морить?
— А тебе какая разница? — с вызовом спросила у него, скрестив руки на груди.
— Кать…
— Не смей меня так называть!
— Детский сад, честное слово.
— Ты… да как ты смеешь? — от злости и гнева даже слова кончились.
— Хорошо, признаю — я был не прав. Тебе стало легче?
Он издевается? Или явился сюда лишь для того, чтобы еще больше меня унизить?
— То есть ты это говоришь лишь для того, чтобы я успокоилась? Да пошёл ты, Переславцев, знаешь куда?
— Знаю, — тяжело вздохнул мужчина и взъерошил волосы. — Кать, прости. Я не должен был этого тебе говорить, тем более в таком тоне. Прости, я правда не хотел. Точнее хотел, но не таким способом. Я не считаю тебя девушкой легкого поведения. И думаю, что ты очень красивая, желанная и просто восхитительная. И в кровать ко мне не прыгаешь… Ты просто запуталась и очень устала.
Я продолжала молчать и внимательно смотрела ему прямо в глаза. Что он еще скажет? Что у меня белая горячка, похмелье или ещё что?
— Я знаю, что мне нет прощения. Сказанное не вернуть, и за одно это мне надо было язык оторвать. Я взрослый мужчина, а повёл себя, как глупый подросток.
— В каком смысле?
— Ты меня просто загнала в угол, вот я и вспылил. Это меня совершенно не красит, но я не хочу, чтобы ты голодала из-за моего отвратительного поведения. Если хочешь, я сведу наше общение к минимуму, всё время буду проводить в рубке или у себя каюте. Есть тоже будем отдельно. Обещаю, я даже смотреть в твою сторону не буду. Только выйди отсюда. Пожалуйста. Я омлет сделал.
Желудок предательски заурчал, выдавая меня с головой. Но мне хватило сил не покраснеть.
— Подкупаешь?
— Каюсь, — улыбнулся он. Но улыбка вышла настороженной, словно он боялся, что я разозлюсь.
— И как быть дальше? Будем делать вид, что ничего не произошло?
— Почему же. Просто будем жить дальше. Ты со мной? — и протянул руку.
— Посмотрим, — фыркнула я, поднимая юбку с пола и быстро её надевая.
Его я не стеснялась, наоборот хотела этим еще больше задеть.
Какие странные у нас отношения. Интересно, что же будет дальше.
Глава 12. Кошмары и их последствия
Мы сидели друг напротив друга. Я ела омлет, который мужчина любезно приготовил для меня, всеми силами стараясь выглядеть достойно и не бросаться на еду с горящими глазами. Живот урчал и требовал отбросить все нормы этики и правил поведения за столом и нормально поесть. Но я оставалась глуха к его мольбам и наслаждалась каждым кусочком.
Саша же наблюдал за пиром, пил чай и молчал.
Тишина в столовой была гробовая. Те слова, сказанные сгоряча, теперь, наверное, навсегда встанут неприступной стеной между нами, что бы мы ни говорили. Не знаю, как Александр, но я чувства неловкости не испытывала. В данный момент меня интересовала лишь еда.
— Вкусно? — поинтересовался Переславцев, когда я, покончив со своей порцией, положила еще добавки.
— Очень. Спасибо.
— Чай?
— Я бы от сока не отказалась.
— Хорошо.
От этой холодной вежливости сводило зубы. У меня даже руки зачесались, так хотелось схватить и разбить что-нибудь, словами не передать. Уж лучше скандал, чем это холодное показушное равнодушие.
— Мы сегодня отправляемся? — чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, спросила у него.
— Нет, завтра. Сегодня я еще раз хочу всё проверить и доработать примерный маршрут. А завтра утром, если всё будет нормально, снова тронемся в путь.
— Отлично, — ответила ему и отправила в рот еще один кусочек воздушного омлета.
И снова тишина, лишь мирное гудение приборов и звяканье вилки о тарелку.
— Не получается? — внезапно поинтересовался Саша.
— Что не получается? — погрузившись в свои не слишком весёлые мысли, я не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Вернуться к прежним взаимоотношениям.
— А к ним можно ещё вернуться?
Хмыкнул и откинулся на спинку стула:
— Мы же с тобой были друзьями. Столько пережили вместе. А всё разрушила лишь пара слов, сказанных сгоряча.
— Заметь, не я их произнесла.
— Если бы не решила расстаться с невинностью, выбрав для этой цели меня, то и слов бы не было.
— То есть я во всём виновата? — опасно сузив глаза, я отложила в сторону вилку.
— Кать, не начинай.
— Я не начинаю, а продолжаю. Получается, во всей ситуации виновата я?
— Нет, я, — отрезал Переславцев. — Мне надо было быть умнее и понять, что этим может всё закончиться. Но столько всего случилось, что я как-то упустил из рук ситуацию, и произошло то, что произошло.
— И что это меняет? — аппетит пропал окончательно. — Каждый из нас остался при своём собственном мнении.