Экзорсист (Изгоняющий дьявола) (др.перевод)
Шрифт:
— Но вы говорите это как психиатр.
— И как священник тоже. Прежде чем отправиться к администрации за разрешением на экзорсизм, мне придется заручиться всеми возможными доказательствами того, что девочка страдает не просто обычным психическим расстройством, и уж затем представить данные, свидетельствующие о том, что у нее наблюдаются все признаки одержимости.
— Какие, например?
— Я сам пока не знаю. Придется порыться в литературе.
— Да ну? Я-то думала, вы тут знаете все назубок.
— Боюсь, во всем, что касается одержимости, вы теперь любому священнику дадите
— Если нужно, могу хоть сейчас вылететь к ним самолетом!
— А пленку?
— Пойду поищу. — Она поднялась.
— И еще, — вспомнил Каррас; Крис замерла над его креслом. — Вы упоминали о книге, в которой есть глава об одержимости. Постарайтесь припомнить, могла ли Риган прочесть ее доначала болезни?
Крис в задумчивости постучала ноготком по зубам.
— Кажется, за день до того, как все это началось, что-то она читала такое… Не могу сказать точно, что именно. Но, несомненно, книга побывала у нее в руках. В этом я более чемуверена.
— Неплохо бы взглянуть на нее. Можно?
— Ну разумеется, тем более, она из вашей библиотеки. — Крис пошла к двери. — А пленка, наверное, где-то в подвале. Сейчас вернусь, подождите секунду.
Каррас кивнул рассеянно и, опустив голову, стал изучать рисунок на коврике. Одна за другой потянулись бесконечные минуты. В какой-то момент он понял вдруг, что потерял счет времени; поднялся, вышел в прихожую и остановился, глядя в черное пространство без границ и ориентиров. Сверху доносилось хрюканье и тявканье, икание и шипение.
— Ах, вот вы где! А я искала вас в кабинете. — Каррас обернулся; Крис зажгла свет. — Уже уходите? — Она подошла к нему с книгой и кассетой в руках.
— Боюсь, мне пора. Нужно подготовиться еще к завтрашней лекции.
— Да? А где?
— В медицинском колледже. Постараюсь зайти к вам где-то после обеда, может быть, вечером. Но если что, звоните не раздумывая: я попрошу на коммутаторе, чтобы вас немедленно со мной соединили. — Она кивнула. Каррас открыл дверь. — Как у вас с лекарствами?
— Ничего пока. Все выписано на многоразовом рецепте.
— Своего врача больше вызывать не хотите?
Крис прикрыла глаза, качнула головой едва заметно.
— Нельзя мне… просто нельзя.
Каррас почувствовал вдруг, как глухо и мучительно — будто неутихающий шторм у далекого берега, бьется в ней тревога.
— Видите ли, рано или поздно я просто вынужден буду рассказать обо всем своему церковному начальству, тем более, что мне, возможно, придется бывать здесь и в ночные часы.
— Без этого никак не обойтись? — Она тревожно сдвинула брови.
— Иначе мои визиты к вам будут выглядеть, согласитесь, несколько странно.
Крис опустила глаза.
— Да, конечно, я понимаю, — прошептала она.
— Значит, будем считать, вы не против. Поверьте, я расскажу лишь самое необходимое. И уж, конечно, позабочусь о том, чтобы знали об этом немногие.
Крис подняла свое беспомощное, измученное лицо; в тяжелом взгляде его ощутила боль — и несокрушимую силу. Шепнула чуть слышно:
— О’кей. —
Каррас кивнул.
— Ну что ж, у нас еще будет время поговорить. — Уже собираясь выходить, он вдруг замер на пороге. Задумался, приложив палец к губам. — Ваша дочь знала заранее о том, что к ней идет священник?
— Нет. Никто не знал об этом, кроме меня.
— На днях умерла моя мать… вы слышали?
— Да, поверьте, я глубоко соболезную вам…
— А Риган знала об этом?
— Почему вы спрашиваете?
— Знала или нет?
— Ну откуда же она могла знать об этом? — Он кивнул. — Почему вы все-таки спросили об этом?
— Неважно. — Каррас пожал плечами. — Будем считать, из любопытства. — Затем с тревогой заглянул ей в глаза. — Вы сами-то хоть немного спите?
— Немного сплю.
— Пейте снотворное. Либриум принимаете?
— Да.
— По скольку?
— По десять миллиграммов, дважды в день.
— Можно по двадцать, тоже дважды. Старайтесь меньше бывать с ней. Чем чаще вы будете видеть дочь в таком состоянии, тем труднее вам будет как матери относиться к ней по-прежнему. Держитесь чуть в стороне. И, главное, постарайтесь успокоиться. Не хватало еще только вам слечь с каким-нибудь нервным срывом. — Она печально кивнула и опустила глаза. — А сейчас, пожалуйста, сразу ложитесь в постель. Пообещайте мне, что вы сию минуту пойдете спать.
— Ладно, — прошептала Крис и попыталась улыбнуться. — Спокойной ночи, отец Каррас. И спасибо. Спасибо вам большое.
Несколько секунд он стоял с совершенно непроницаемым лицом, глядя ей прямо в глаза, затем развернулся и быстро зашагал прочь.
Крис осталась стоять на крыльце. Она проследила за тем, как он перешел улицу, и тут только вспомнила об ужине; заметила, как отвернул Каррас рукава рубашки, и сердце ее сжалось: конечно же, он замерз.
На самом углу 36-й и Проспект-стрит священник уронил книгу; нагнулся, поднял ее и почти в ту же секунду исчез из виду. Крис ощутила необъяснимое облегчение.
Никем не замеченный, лейтенант Киндерман так и остался сидеть за рулем припаркованного неподалеку автомобиля.
Крис вошла в дом и закрыла за собой дверь.
Полчаса спустя Дэмиен Каррас быстрым шагом вошел к себе в комнату. Он ссыпал на стол кучу книг и журналов, только что взятых в Джорджтаунской библиотеке, и принялся шарить по ящикам. Нашел, наконец, полупустую пачку пересохшего “Кэмела”. Сделал глубокую затяжку и, задержав дым в легких, задумался.
“Истерия. Истерия, иначе и быть не может…” Каррас медленно выдохнул и, лихо поддев большими пальцами ремень, окинул взглядом книжную добычу. На столе в живописном беспорядке лежали перед ним: “Одержимость” Остеррайха, “Дьяволы из Лондона” Хакси и его же “Парапраксис во фрейдовском исследовании случая Хайцмана”, “Бесовская одержимость и экзорсизм эпохи раннего христианства в свете открытий современной психиатрии” Мак-Касланда, а также отдельные журналы по психиатрии, в которых печатались некоторые важные работы — в частности, фрейдовские “Невроз бесовской одержимости в семнадцатом веке” и “Современная психиатрия и демонология”.