Эль-Дорадо
Шрифт:
Сказав это, капитао повернулся спиной к маркизу и присоединился к своим товарищам, потому что не хотел вести более бесполезного разговора и спорить против такого упорного решения.
ГЛАВА X. Бедствие
Ночь прошла спокойно.
Бразильцы провели ее в глубоком сне; один Диего, железное сложение которого, казалось, не знало усталости, наблюдал за общей безопасностью.
Почти за два часа до восхода солнца разведчик, посланный маркизом, возвратился в лагерь.
Он принес странные известия: индейцы исчезли, не оставив следов.
Диего внимательно выслушал его донесения, потом, повернувшись к маркизу, который также провел ночь, не сомкнув глаз, спросил его:
— Ну что же?
— Мне кажется… — начал маркиз.
— Подождите, — перебил Диего. — Мой друг, — сказал он, обращаясь к разведчику, — пойдите отдохните, вам нужно освежиться.
Бразилец поклонился — тотчас же ушел.
— Ему незачем слышать, — продолжал Диего, — о чем мы будем говорить. Теперь мы одни, говорите, ваше превосходительство, я вас слушаю.
— Я полагаю, что если это известие справедливо, то мы можем только радоваться ему.
— Я, напротив того, нахожу его скверным.
— А!
— Поймите меня, ваше превосходительство, и поверьте, что я слишком хорошо знаю индейцев и их нравы, чтобы обмануться.
— Я убежден в этом, мой друг, говорите же, пожалуйста.
— Я считал бы себя недобросовестным, если б при тех обстоятельствах, в которых мы теперь находимся, не стал бы говорить вполне откровенно; для меня очевидно, что индейцы готовят вам засаду. Гуакуры честно предупредили вас, чтобы вы удалились; они предоставили вам в этом полную свободу — вы пренебрегли их советами и упорно пошли вперед. Я не разбираю вашего решения, заметьте это, ваше превосходительство, я только излагаю факт.
— Продолжайте, мой друг.
— Они в такой степени не намерены удалиться, что сами же отправили меня, не зная, с кем имеют дело, просить помощи у пейягов; потом они с ожесточением напали на вас не для того, чтобы завладеть вашим лагерем, — они наперед знали, что это не удастся им, — а чтобы привести вас в состояние, в котором теперь находитесь, то есть в критическое положение, в чем, вы сами согласитесь, они вполне успели.
— Далее, далее, — прервал маркиз с нетерпением.
— Вот мое заключение из этого, ваше превосходительство, — продолжал капитао с обыкновенным, свойственным ему добродушием: — Гуакуры скрылись, чтобы убедить вас, что они ушли, и чтобы выманить вас на равнину, где им легче завладеть вами, так как преимущество вашего огнестрельного оружия теряет значение при перевесе в числе воинов.
— Вы боитесь? — спросил его маркиз иронически.
— Конечно, ваше превосходительство, и даже очень.
— Вы?
— Извините, это требует объяснения. Я боюсь не смерти, — с того момента, когда вы сообщили мне ваше твердое намерение, я пожертвовал своею жизнью.
— Так что же вы говорите мне?
— Я говорю вашему сиятельству, что не страшусь смерти, но чрезвычайно боюсь, чтобы меня не зарезали, как собаку, что далеко не все равно. Здесь мне нужно поддержать свою репутацию, ваше превосходительство.
Несмотря на серьезность положения, маркиз расхохотался.
— Что вы! — сказал он, — я убежден, что дело кончится не так, как вы предполагаете.
— Желаю, но не надеюсь, ваше превосходительство.
— Посмотрим; в состоянии ли вы провести нас туда, где находится начальник павлистов?
— Указать дорогу весьма легко, ваше превосходительство, а провести вас до павлистской армии я не берусь.
— Отчего же?
— Ну оттого, что нас всех перебьют.
— Гм, Диего, вы начинаете надоедать однообразными ответами.
— Исход послужит моим оправданием, ваше превосходительство.
— Замолчите, наконец, предвестник несчастья! Далеко ли, по вашему мнению, до павлистов?
— О! Недалеко.
— А именно?
— Не более тридцати лье.
— Как не более тридцати лье? Полно, вы с ума сошли и напрасно тревожите нас вашими пустыми опасениями; невозможно, чтобы мы не добрались до них, даже если б на нашей дороге было десять тысяч дикарей.
— Увидите, ваше превосходительство, увидите, я более ничего не могу ответить вам.
— Ну хорошо, жребий брошен, я решаюсь во что бы то ни стало; на рассвете мы выступим.
— Если ваша милость позволит, — сказал Диего, — то я замечу, что если вы уж решились на отчаянный поступок, то было бы лучше совершить его в логическом порядке.
— Что это значит?..
— Что завтра будет уже слишком поздно.
— Так, по вашему мнению, нужно было бы?..
— Отправиться сейчас, ваше превосходительство.
— Ну хорошо, едем; вы видите, что я делаю все, что вы хотите.
— Да, когда мое мнение согласно с вашими идеями, — проворчал капитао и пошел отдать приказание к отъезду.
В этом случае, как и во всех других, Диего не пренебрег никакою предосторожностью для защиты отступления; на этот раз он даже высказал необыкновенную сметливость, осторожность и редкое присутствие духа.
Четверо из его солдат, люди испытанные и опытные, получили назначение наблюдать за дорогой и следить за индейцами.
При последнем нападении фуры и багаж были сожжены, большая часть вьючных мулов убита; таким образом, караван, не задержанный обозом, мог ускорить переход, что в настоящем положении было большой выгодой.
Диего велел обвязать копыта лошадей мешочками из бараньей шкуры, наполненными песком, чтобы уничтожить шум их топота; сверх того он приказал стянуть морду каждого животного посредством лассо, чтобы они не ржали.
Когда все уже были в седлах, он сказал:
— Товарищи, не должно быть слышно ни одного крика, ни одного вздоха, мы совершаем теперь предприятие, от которого зависит всеобщее спасение. Если нас откроют, мы погибли; будьте постоянно настороже и готовы ко всяким случайностям.