Ельцын в Аду
Шрифт:
В кабинете присутствовал и следователь Самарин.
– «Ну, и после этого ты будешь упорствовать?»
Я ложных показаний давать не буду!
«Ну, что же, начнем опять избивать. Почему ты боишься давать показания? Всем известно, что Жуков - предатель, ты должен давать показания, и этим самым ты облегчишь свою участь, ведь ты посторонний во всей этой игре. Подумай о своей участи и начинай давать показания».
Сколько бы вы меня ни били, я никаких ложных показаний давать не буду. Я категорически вам заявляю, что я ни в какой организации не состоял и ни о каком заговоре ничего не знаю. И никогда антисоветскими делами не занимался. Я только не понимаю, где я нахожусь - в МГБ или у врагов Советской Родины, которые, прикрываясь партийными билетами и авторитетностью МГБ, творят такие преступления. И сколько бы вы меня ни били, из меня вы врага Советской власти и партии не сделаете. Моя совесть чиста перед партией и Советским правительством, я никогда антисоветским человеком не был, каким вы пытаетесь меня сделать искусственно. Ваши избиения я принимаю не от Советской власти, это не она меня избивает, а люди, которые забыли, кто они, где находятся и что творят. Так что я не знаю, кто из нас враг Советской власти - вы или я?
При этом Ельцин с ужасом осознал, что насчет антисоветчины нагло врет - благо палачи об этом не знали.
Самарин предложил Лихачеву:
«Видите, какой он, ему надо сейчас вломить так, чтобы он не очухался». Лихачев оказался более благоразумным:
«Сегодня мне некогда возиться с этой сволочью, а завтра «вложим» ему, если он до утра не образумится».
В течение последующего месяца почти ежедневно Самарин все время угрожал избиениями. За это время был составлен ряд протоколов, и все так, как считал нужным сам следователь.
Ничего у тебя, Лаврентий, с твоим ставленником Абакумовым не получается!
– злобно констатировал Сталин.
– Давно ты не имел тесных отношений с органами, занимался «оборонкой», подрастерял навыки. Тебя пока пощажу, а вот министр госбезопасности пусть в свои тюремные воспоминания отправляется. На его место поставим Игнатьева - и поручим ему «расколоть» этого предателя.
Далее ЕБН побывал во многих других тюрьмах, где испробовал на себе новые орудия пыток. В Лефортово использовались самые специализированные и изощренные инструменты наподобие хирургических. В Ростове действовали попроще: били по животу мешком, набитым песком, - в случае смертельного исхода врач удостоверял, что подследственный умер от злокачественной опухоли. В Баку специализировались на вырывании ногтей, в Ашхабаде били по половым органам...
Ельцин все выдержал - и не признался, чем очень огорчил Сталина и его свору. Впрочем, они куда больше горевали не оттого, что их новая жертва оказалась такой стойкой, а оттого, что им приходилось мучиться наравне с ним.
Игнатьев тоже не оправдал ожиданий Вождя. Он был обыкновенный партийный чинуша. Хозяин надеялся, что найдет в его лице второго Ежова, который разогнал органы, сформированные Менжинским и Ягодой, привел новых людей, сам ходил по камерам, допрашивал арестованных и калечил их. Игнатьев оказался слабаком: пунктуально исполнял все указания Генсека, требовал от подчиненных, чтобы те выбивали нужные показания, а сам сидел за письменным столом. Разочарованный Сталин ему пригрозил:
«Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан?»
Не давал я такого указания. Я после ранения практически без сознания лежал!
– возразил Ильич. Генсек его не слушал:
«А Дзержинский сказал, чтобы уничтожили Савинкова. Будешь чистоплюем, морду набью. Если не выполнишь моих указаний, окажешься в соседней камере с Абакумовым... Если не добьешься признания, то с тебя будет голова снята».
Не получив нужного результата, Вождь, как он обычно поступал в таких важных случаях, сам вызвал следователя, сам его инструктировал, сам ему указал метод следствия, а метод единственный - бить... Бесполезно. Вот тут Игнатьева и свалил инфаркт.
Хрущев: - «Я лично слышал, как Сталин не раз звонил Игнатьеву... Это был крайне больной, мягкого характера, вдумчивый, располагающий к себе человек. Я к нему относился очень хорошо. В то время у него случился инфаркт, и он сам находился на краю гибели. Сталин звонит ему (а мы знаем, в каком физическом состоянии Игнатьев находится) и разговаривает по телефону в нашем присутствии, выходит из себя, орет, угрожает, что он его сотрет в порошок. Он требовал от Игнатьева: надо бить и бить, лупить нещадно, заковать их в кандалы. Если бы Сталин не умер, Игнатьев последовал бы в тюрьму за Абакумовым».
Пытаясь сломать Ельцина, как до этого Каменева, Зиновьева, Бухарина, Тухачевского и прочих,
Сталин фактически на общественных началах исполнял обязанности начальника следственной части по особо важным делам министерства госбезопасности. Новым следователям по его указанию предоставили номенклатурные блага, которыми одаривали чиновников высокого ранга, например, их прикрепили к Лечебно-санитарному управлению Кремля, хотя это им по должности не полагалось.
Черный нал, раздачу денег в конвертах, тайком, придумал Сталин: в его правление всему высшему чиновничеству и особо угодившим инквизиторам и палачам выдавали вторую зарплату в конвертах, с которой не платились не только налоги, но и партийные взносы...
Вот от кого «в наследство» я этот «обычай» получил!
– подумал с отвращением Борис Николаевич. А вслух заявил:
Раз я перед самим Берией не спасовал, то уж Игнатьеву и подавно не поддамся!
Его продолжали всячески пытать. Но он, привыкший держать характер даже при сильной боли, не уступал, хотя страдал, как в те дни, когда его валили с ног инфаркты или когда он повредил позвоночник при авиакатастрофе в Испании.
Почему на меня здесь действуют адские муки?!
– недоумевал ЕБН.
– Я ведь в сталинские времена еще не жил, в его преступлениях не повинен. Нелогично как-то...
Все логично. Все жертвы того периода - не лично Сталина, точнее, не только его, а всего режима, прямым наследником которого явился твой режим...
– Сообщил его гид по инферно.
Ложь! Я постарался создать совершенно противоположный социализму режим!
Теми же коммунистическими методами...
Неправда! Я никого не убивал, не сажал, даже не высылал насильно за рубеж...
Я имею ввиду, что твои якобы антикоммунистические реформы принесли твоей родине не меньше вреда, чем большевистские новации...
Вождь слушал эту дискуссию, досадливо морщась:
Здесь во втором СССР, все неправильно. Там, на земле, «есть человек - есть проблема; нет человека - нет проблемы». А тут ненужных или опасных личностей никак не истребишь! Только помучить можно! Впрочем, в твою эпоху, ренегат Ельцин, популярная российская пророчица Пугачева предупредила: «Если долго мучиться, что-нибудь получится». И у тебя тоже получилось дать нам довольно показаний, чтобы мы могли отдать тебя под суд...
Слово «довольно» едва ли уместно в сочетании со словом «суд», - сострил Ницше.
– Ведь в любом судебном споре одна из сторон всегда остается недовольной.