Ельцын в Аду
Шрифт:
Стоило подать на стол мясной бульон, и я уже не сомневался, что он сейчас заговорит о «трупном чае». Когда приносили вареных раков, он принимался рассказывать о том, как в одной из деревень умерла старуха и родственники сбросили ее труп в ручей, чтобы таким образом наловить больше раков. Если же он видел жареных угрей, то как бы между прочим замечал, что лучше всего эти рыбы клюют на дохлую кошку».
– Ну и застольные разговоры у тебя! Фу!
– скривился ЕБН.
– Ну и застольные дела у Вас, пьяницы и чревоугодника! Фи! Хорошо хоть, что Вы с собой «дежурный чемоданчик» не носили, как рейхсмаршал!
– За мной всегда его носил офицер!
– обиделся экс-президент.
– Да, но у Вас чемоданчик был с ядерной кнопкой, а у Геринга – с морфием! Впрочем, за Вами постоянно таскали сумки, набитые алкогольными напитками! Тоже своего рода наркозависимость! Но рейхсмаршала лечили в отделении для буйных, даже смирительную рубашку одевали! А Вас «откапывать» не осмеливались!
Душа потомственного русского пропойцы не выдержала столь явно выраженного презрения фрица-абстинента:
– Можно подумать, что ты сам спиртного в рот не брал!
– Был грех, - покорно (что было непохоже на него) вдруг согласился Адольф.
– Расскажу об этом в назидание вам всем. В 1904 году я поступил в четвертый класс реального училища в Штайре. Учился, честно признаюсь, совсем плохо. А по случаю получения аттестата единственный раз в своей жизни напился пьяным.
«Мы получили свидетельства и решили отпраздновать это дело. «Мамочка», моя квартирная хозяйка из обедневших дворян, узнав, что все уже позади, была слегка растроганна. Мы потихоньку поехали в один крестьянский трактир и там пили и говорили ужасные вещи. Как все это было в точности, я не помню... мне пришлось потом восстанавливать события. Свидетельство было у меня в кармане. На следующий день меня разбудила молочница, которая... нашла меня на дороге. В таком ужасном состоянии я явился к своей «мамочке».
«Боже мой, Адольф, как Вы выглядите!» Я вымылся, она подала мне черный кофе и спросила: «И какое же свидетельство Вы получили?» Я полез в карман – свидетельства нет. «Господи! Мне же нужно что-то показать матери!» Я решил: скажу, что показывал его кому-то в поезде, а тут налетел ветер и вырвал из рук. Но «мамочка» настаивала: «Куда же оно могло пропасть?» - «Наверное, кто-то взял!» - «Ну тогда выход только один: Вы немедленно пойдете и попросите выдать дубликат. У вас вообще-то деньги есть?» - «Не осталось». Она дала мне пять гульденов, и я пошел. Тем временем четыре обрывка моего свидетельства уже доставили в школу. Будучи без памяти, я перепутал его... с туалетной бумагой. Это был кошмар. Все, что мне наговорил ректор, я просто не могу передать. Это было ужасно. Я поклялся всеми святыми, что никогда в жизни больше не буду пить. Я получил дубликат... Мне было так стыдно! Когда я вернулся к «мамочке», она спросила: «Ну и что он сказал?» - «Этого я вам не могу сказать, но скажу одно: я никогда в жизни больше не буду пить». Это был такой урок, что я никогда больше не брал в рот спиртного».
– В оправдание фюрера все же отмечу, что повод был весомый. Во многих странах, а не только в Австрии и Германии, школьники и студенты отмечали и отмечают окончание старших классов и сессий шумными попойками и ничего зазорного в этом не видят, - Геббельс сыграл в адвоката.
– Борман, вон, с молодости – запойный пьяница, скрывающий от фюрера свой секрет и «заливающий глаза» в одиночку! В России же все пьют даже без повода!
– А Вам, герр Ельцин, сколько раз «зеленый змий» приносил несмываемый позор? Помните, как Вы публично пересмотрели результаты, как русские ее называют, Великой Отечественной войны?! Ваше дирижирование немецким оркестром навсегда вошло в историю!
– Гитлер нанес нокаутирующий удар.
Если бы Ельцин мог провалиться в тартарары, то так бы и сделал. Беда заключалась в том, что он уже был там!
– Гелен, зачитайте выписку из досье!
– решил добить Бориса фюрер.
– 30 августа 1994 года президент России отправился с визитом в Берлин, где в первую же ночь пригласил к себе в номер в гостинице «Маритим» министра обороны Грачева. Вот показания свидетеля – одного из его бывших советников:
«Для «лучшего министра обороны всех времен» каждая выпитая с президентом рюмка водки была как звезда на генеральском погоне. Никогда не перечивший президенту, он не мог ни остановиться сам, ни намекнуть, что хватит». Верховный Главнокомандующий и военный министр надирались до рассвета. Когда утром Ельцин вышел из своих покоев, всем стало ясно, что визит окончится бедой: «Глядел неприветливо. Лицо бледное, одутловатое».
Личный врач лекарствами кое-как привел его в полунорму, но выпитое вскоре для утоления жажды немецкое пиво в сановном желудке преобразилось в знаменитый русский коктейль «ерш», который напрочь свел на нет все старания медика. В результате конфузами были отмечены буквально все официальные мероприятия. Сначала Ельцин, выступая на уличном митинге, при скоплении тысяч берлинцев объявил, что «в войне России с Германией не было ни победителей, ни побежденных». Потом он чуть не встал на четвереньки, когда поднимался на холм к памятнику Воину-освободителю в Трептов-парке.
Откушав за обедом красного вина, что превратило «ерша» в «окуня», президент-пропойца направился в берлинскую ратушу, там духовой оркестр играл бравурные марши. Царь Борис немедленно отобрал у дирижера палочку – и давай размахивать ею, приплясывая в такт и издавая при этом звуки, которыми объясняются друг дружке в любви горные гориллы.
Опричники с большим трудом уволокли шефа в ратушу, но через полчаса он снова вырвался на улицу – и к огромной своей радости обнаружил на месте оркестра детский хор. Солист лет десяти старательно пытался воспроизвести «Калинку». Ельцин ринулся к микрофону, оттолкнул юнца-неумеху и дурным козлетоном замемекал свою любимую песню на потеху хохочущей публике. Большего позора Россия на немецкой земле никогда не переживала!
– Хох! Хох!
– даже с женщинами нацисткие главари не испытывали подобного удовлетворения.
– Хочу добавить, господа, что именно в те дни Россия досрочно выводила из Германии свои войска. Никаких серьезных контрибуций Ельцин за это не потребовал. Обычно исполнителям платят гонорар. А наш герой сэкономил немецкому народу несколько миллиардов марок – за то только, что лично потешил его разнузданной комедией... Куда там Чарли Чаплину!
– насмешничал «серый генерал».
ЕБН, как всегда, попытался закамуфлировать правду:
– «Это были тяжелые для меня дни. Со стороны такое поведение могло показаться диким, нелепым. Но я-то знал, чего не знали ни мои помощники, ни журналисты, ни все яростные обличители. Стресс, пережитый в конце 93-го года, во время путча и после него, был настолько сильным, что я до сих пор не понимаю, как организм вышел из него, как справился. Напряжение и усталость искали выхода. Там, в Берлине, когда вся Европа отмечала вывод наших последних войск, я вдруг почувствовал, что не выдерживаю. Давила ответственность, давила вся заряженная ожиданием исторического шага атмосфера события. Неожиданно для себя не выдержал. Сорвался...