Ельцын в Аду
Шрифт:
На следующий день после свадьбы в тщательном охраняемых комнатах дворца премьер-министра журналистам – как это было некогда принято при королевских дворах – продемонстрировали, совершенно без стеснения, многочисленные подарки, которые, как скромно заметил Геринг, ему с супругой «подарил мой народ». Директора знаменитых музеев и бургомистры крупных немецких городов получили однозначные инструкции о том, что следует дать Герману и Эмми и на какую сумму. Музеи перетрясали свои фонды, отыскивая максимально редкие и дорогие подарки для нашего любителя антиквариата. Бургомистры прошерстили свои городские кассы. Все крупные предприятия и учреждения Германии тоже обязали преподнести свадебные дары. Например, гамбургскому сенату пришлось оплатить знаменитый символ города – серебряный корабль, которым Эмми с детства любовалась в городском музее. Это роскошное произведение искуства заняло почетное место в доме Герингов. Болгарский царь Борис преподнес молодожену орден, а невесте – сапфировый браслет, который тоже хранился в одном из музеев Болгарии. Британский посол Эрик Фиппс тогда написал: «Кто посетил Берлин в эти дни, мог подумать, что востановлена монархия и что он попал в разгар королевской свадьбы».
– «Я – человек Ренессанса. Люблю великолепие!» - нагло ухмыляясь, заявил летчик-гиппопотам.
– Что касается воровства... Этот профессиональный брехун Геббельс меня просто оговаривает!
– подобно Ельцину, жулик и пройдоха Геринг никогда не сдавался и пытался врать даже в аду.
– Геббельс говорит правду, как это ни противоестественно звучит!
– поддержал министра пропаганды Гиммлер.
– Мы с Борманом каждый вели на рейхсмаршала досье – и обнаружили немало преступлений: незаконное присвоение картин, покупка за бесценок огромного количества алмазов в Амстердаме. Не буду утомлять Вас, майн фюрер, длинным списком его прегрешений, расскажу лишь о том, что он натворил за три месяца 1945 года.
Накануне нашего краха этот «крупнейший в истории клептоман», как его прозвали западные публицисты, украл 15 ящиков из итальянских музеев – статуи, старинную бронзу, серебро, золото, картины Питера Брейгеля, Тициана, Рафаэля, Тьеполо. Будучи лицемером и жестокосердечным негодяем, в январе он вынес смертные приговоры молодым офицерам за трусость и за... воровство. Супервор и казнокрад начал карать мелких воришек!
Параллельно Геринг занимался вывозом имущества из «Каринхала». В марте он попросил у Вас, майн фюрер, разрешения съездить в Берхтесгаден, дабы проинспектировать... зенитную артиллерию. На самом деле он проверял, как доехали транспорты с награбленным им добром. 7 апреля рейхсмаршал провел акцию «Вервольф»...
– Я назвал ее «операцией самопожертвования»! 184 молодых летчика под громкие марши, под германский гимн, исполненный сводным женским хором, и под выкрики «Умрем за родину, за фюрера!» - все это передавалось специально для юных героев нашими радиостанциями - с грузом взрывчатки спикировали на скопления войск союзников. Я утер нос хваленым японским камикадзе!
– встрял Геринг.
– Бессмысленное истребление молодежи!
– гневно заявил Ельцин, на него зашикали. Геринг повернул к нему лобастую голову:
– Национал-социалисты ведь Вас не ругают, что Вы необученных новобранцев под пули чеченских боевиков послали? Чего ж Вы ко мне вяжетесь?! Молчали б, пока Вас стыд не скрутил!
Как раз в этот момент экс-гаранта крутило от стыда...
– А вы все, за исключением фюрера, - жирный Герман презрительно оглядел своих соратников, - просто мне завидуете. При подписании капитуляции Франции 23 июня 1940 года все наше руководство вошло в исторический вагон в Компьене в таком порядке: впереди фюрер, за ним я, потом Риббентроп, Гесс и адмирал Рундштедт. В этот день я объявил, что Гитлер - «самый великий полководец всех времен». В ответ на это 19 июля фюрер присвоил мне чин рейхсмаршала. Таким образом, я вторым в истории Германии получил это высочайшее звание! Первым был принц Ойген. Ругайте меня сколько хотите! Но все вы можете повторить мою фразу, которую я произнес в одиночной камере в Нюрнберге, когда принял яд за несколько часов до повешения: «И все же двенадцать лет я прожил хорошо!»
Никто не возразил. В наступившей тишине Ельцин заполнил еще один пробел в своем знании истории:
– Что за принц?
– Великий австрийский полководец XVIII века Евгений Савойский, - просветил неуча автор «Заратустры».
– Вот, значит, как «скромно» жили главари рейха! Чего же ты, бесноватый, тут мне заливался соловьем про аскетизм и равенство верхов и низов?!
– не преминул съязвить Ельцин.
– А что, мы должны были нищенствовать?
– возразил Гитлер.
– Хотя, кстати, я никогда не давал команды строить себе такие хоромы, это Борман расстарался. Я сожалел о подобной суете, но говорил: « Это делает Борман, и я не хочу вмешиваться. Когда все будет готово, я отыщу себе тихую долину и там снова выстрою себе маленький деревенский домик, такой же, как и первый». Но дело ведь в уровне жизни не элиты, а всего народа. Немцы все поголовно до войны жили весьма неплохо, куда лучше, чем советские люди при Сталине или при Вас, поэтому и я, и Геринг были невероятно популярны в народе. А вот Вы роскошествовали не хуже нас, а россияне при Вас – нищенствовали! Поэтому Вами и были недовольны девяносто девять из сотни Ваших подданных.
– Что-то уж больно ты печешься о россиянах!
– дурной пример язвительного Ницше оказался заразителен для его подопечного.
– Чепуха! Вовсе я о них не забочусь! «Я никогда не соглашусь, чтобы другие народы были равноправны с немецким, наша задача – поработить иные народы. Немецкий народ призван дать миру новый класс господ». Свои тезисы я провозглашаю лишь для того, чтобы всем стало понятно: своими действиями в отношении россиян Вы осуществляли чаяния злейших врагов Вашего отечества, особенно меня!
– Ну как тут не порадоваться! Правда, Адольфушка?
– послышался ласковый голос Дьявола.
– «Наку» хочешь?
– Нет, не хочу!
– заорал Гитлер с опаской в голосе.
– А мне по фигу! На-ка тебе! Обожаю портить удовольствие!
В вязкой и в то же время прозрачной атмосфере из темного адского огня вдруг возникли весьма нехарактерные для в общем-то аскетичного Гитлера любовные сцены. Естественное любопытство своего спутника удовлетворил всезнайка Ницше:
– На фронте Первой мировой войны Адольфа поразила стрела Амура. А должность посыльного позволяла ему длительное время пребывать в одном и том же населенном пункте, где размещался штаб полка - в городке Фурнес-ин-Вепп, к западу от Лилля. Там он имел возможность регулярно встречаться со своей любовницей. Ее звали Шарлотта Лобжуа. Она родилась 14 мая 1898 года во французской деревне Секлен недалеко от бельгийской границы, в семействе мясника. Встречалась она с будущим германским вождем в 1916-1917 годах. Шарлотта отличалась «не слишком тяжелым» поведением, мужчин и до Гитлера, и после него у нее было, как блох у собаки. Грядущий фюрер нарисовал портрет маслом этой довольно миловидной пухленькой девушки, восемнадцатилетней в то время. На нем она выглядела, как цыганка, красный платок покрывал голову, а блуза расстегнута и открывает пышную грудь. Выразительные, большие, лукаво-вызывающие глаза являются центром притяжения на широковато-плоском лице. Гордость обладания сквозит в картине. В марте 1918 года Шарлотта родила от Гитлера сына Жана Мари и впоследствии дала ему фамилию Клемана Феликса Лоре, за которого в 1922 году, уже в Париже, вышла замуж. Только перед смертью, 13 сентября 1951 года, она сообщила сыну, кто его отец.
«Как-то я косила траву вместе с другими женщинами, - рассказала Шарлотта - Мы увидели немецкого солдата, который что-то рисовал. Всем было интересно, что он рисует. Меня выбрали пойти и узнать».
Солдат, которым оказался Гитлер, не говорил по-французски, но Шарлотта свободно изъяснялась на немецком языке. Между ними начался мимолетный роман, плодом которого и стал Жан-Мари Лоре.
В школе Жан-Мари, как и тысячи других детей, рожденных француженками от немецких солдат, называли «сыном боша». Ему приходилось часто защищать в драках со сверстниками отца, так что в его лице Адольф Гитлер, который к тому времени уже основал нацистскую партию и готовился к захвату власти, получил неожиданного защитника во Франции.
Гитлер, хотя официально и не признал французского сына, какое-то время поддерживал контакты с Шарлоттой Лобжуа.
В 1940 году Жан-Мари защищал линию Мажино от немцев, а после капитуляции Франции сражался с нацистами в рядах Сопротивления под псевдонимом Климент.
Со временем он свыкся с мыслью, что его отец — Гитлер, и даже попытался доказать это документально в книге, написанной незадолго до смерти. Кроме сильного внешнего сходства, у них был очень похожий почерк. В архиве вермахта сохранились документы, из которых следовало, что Шарлотте Лобжуа во время Второй мировой войны регулярно передавали конверты с деньгами.