Чисто поле кивнуло колосомНакануне оледененияПёстрый филин в свободном поискеОбозначил своё владениеНебо красилось звёзд коронамиЯ стоял один в оцепененииИ стрелял боевыми патронамиВ жирных птиц своего сомненияА Земля переполнилась крикамиСердце бьётся в её глубинеЭто Гостья Из НастоящегоОбернулась навстречу мнеЗацвели огоньками пустошиВ знак почтения к суевериюНеожиданной веткой хрустнувшейЗазвенел телефон доверияВоздух взвился змеёй-воронкоюНад скрестившимися дорожкамиА пятилетка шла похоронкоюВыбивая дробь босоножкамиА весною земля пахнет горечьюКак и всё на этой войнеЭто Гостья Из НастоящегоОбернулась навстречу мнеВ мёртвом городе сжался точкоюСиний дождь из платочков ситцевыхЧто с того, что мы обесточеныСнегопадом надежд неистовыхВедь последнюю тварь сомненияЗастрелил в упор на закате яЧтобы Гостья Из НастоящегоМне раскрыла свои объятияСытость алчная, бей пропащегоОказавшегося на днеВедь нынче Гостья Из НастоящегоОбернулась
навстречу мне.
«Интернационал»
Запад есть Запад. Восток есть Восток. Между ними всегда обрывНо может быть мост. И этот мост зовётся action naiveКогда Рашид перебрался в Москву, он думал, что там лафаЧто там всюду ходят доступные скво. И вместо скинов – антифаНо кругом сновал люд со своими котомками. Страшный железный вокзалНависал над Рашидом чёрным китом, громадный, как Тадж-МахалВсе туземцы, как паззл, расставляли рамс. Все их скво бухали абсентИ Рашид приуныл бы, но вдруг в этот час его не заметил ментА вернее, заметил. Но рассудил: что взять с тупого хача?..И вертел дубинкою, крокодил, со сноровкою циркачаИ он двинулся дальше ловить людей, у которых есть, что ловить,Но Рашида не остановил злодей. И значит Рашид будет житьИ с тех пор его жизнь сверкала. И не была на нулеДвадцать четыре балла по двенадцатибалльной шкалеИ довольный, что спас свою жизнь от мента, Рашид снизошёл в метроВниз, где люминесцентная пустота превращает цифры в зероТам гремел эскалатор, там шёл состав, принося мириады бедИ Рашид упал на скамейку, устав. Рядом сидел скинхедЕго звали Вованом, но он предпочёл имя Вольфганг – оно вернейНевесомость в мозгах. На руках наколки. Так принято у парнейВольфганг ждал на скамейке свою подругу. Та любила слушать «Rammstein»Но он вырвал её из неверного круга, включив ей «Sham 69»И с тех пор его жизнь сверкала. И не была на нулеДвадцать четыре балла по двенадцатибалльной шкалеА тем временем Маша наводила глянец, бормоча про себя: «Да ну…Затянулся и так мой любовный танец. Не поеду на стрелку к скину.Притомили свастики, прочие фишки. Не могу больше видеть скинов!»И она потянулась к записной книжке. Ей попался Андрей Смирнов– Как дела, Андрей? Не виделись долго… 7 часов? «Парк культуры»? О’кей!Мы пойдём в пивбар. Ты возьмёшь пиво «Волга». И мы будем глазеть хоккей.Скин смотрел на часы, потихоньку зверея, проклиная и всё, и всяА Смирнов погружался в волны хоккея. И молча набухивался(итак)Вольфганг думал: «Ещё раз увижу Машу, обломаю рога… Коза»И тут он видит ровесника (может, чуть старше), что дремлет, прикрыв глазаИ он сразу понял, что весь mein kampf надо срочно сдавать в архивИбо выше всех принципов есть тот кайф, что зовётся action naiveОн хлопнул Рашида по плечу: «Эй, чучмек, пойдём делать дела!»И кассирша вокзала, снега бледней, деньги им отдала.И потом кто-то видел их в Маракайбо, в ресторане «Отеля-Палас»…А Смирнов всю жизнь орал «шайбу-шайбу». А Маша вообще спилась.И с тех пор наша жизнь сверкала. И не была на нулеДвадцать четыре балла по двенадцатибалльной шкалеЗапад есть Запад. Восток есть Восток. Между ними всегда обрывНо может быть мост. И этот мост зовётся action naive.<2009>
«Когда закончатся неоновые ночи…»
Когда закончатся неоновые ночиИ утро выбежит к девчонкам и парнямМы снова выйдем на окраины обочинСтрелять по чёрным равнодушным воробьям,И обмелеют приблизительные рекиПод точным взглядом молодых усталых глазВраги отступят в невернувшиеся степиИ будут ждать, когда пробьёт их подлый часИ нас с тобою назовёт лесным пожаромИнтеллигенция и прочее зверьёИ разбежится по вечерним тротуарам,Чтоб не мешать нам строить наше зимовьёМы будем строить зимовьё на прочных сваях,Неподотчётных летаргии глупых льдовВедь мы страшнее самых страшных негодяевДля вопросительно настроенных скотовМы будем жить по безналичному расчётуУравновесив график злых и добрых делМы соберёмся в истребительную роту,Чтоб наш народ буквально делал, что хотел!Чтоб каждый делал, что хотел в пределах нормыИ время весело сжигало свой резерв…В краю единства содержания и формыНигде не будет разрумянившихся стервИ под ногами запоют меридианыШкалой различий утверждая наш союзИ заживут в боях полученные раныЛюбое горе превращая в явный плюсМы превратимся в разлетевшиеся звёздыДля всех, кто временем бесследно унесёнТак дай мне руку (ибо завтра будет поздно)И шар земной опять останется спасён.
Крик дельфина
Лёг на рельсы иней, а на нём родная кровьНа рисунке детском – убиенный бизнессменДождь над городами, заготовленными впрокЧертит медиану дрессированного злаАвантюрной молнии себя не обрести,Сколько бы удачливых не сгинуло в снегахНо сердце раскалённое, как револьверный стволВспомнит путь на каторгу, а может быть – на смертьВместе с первым криком дельфинаВ шумный город войдёт лавинаВот тогда и посмотрим, кому надлежит помиратьПомнишь, мы бухали в Александровском садуПомнишь, мы гуляли по искусственному льдуЗвёзды нам сигналили из окон облаковИ смеялось прошлое со дна глубин вековНад тепличным ракурсом ошибочной ЗемлиМы летели, злые звездолёты-кораблиКрасотою гоночной сбивая небо с ног,Да прямо в пункт вербовочный, закрытый на замокВместе с новым криком дельфинаВ шумный город войдёт лавинаВот тогда и увидим, кому предстоит помиратьКрай ты мой озёрный, где тебя похоронилКоллектив предателей, подписанных на тварь?Жители пещерные зарылись глубоко —Пищею кошерной заедая молокоКлочья в закоулочки… Сгорай, моя семьяДремлет переулочек, как жадная змеяА последний воин прыгнул с Крымского мостаУлетел – разбился и – приснился сам себеВместе с третьим криком дельфинаВ шумный город войдёт лавинаВот тогда и увидим, кому надлежит помирать.
На Зелёной миле
Города и годыСтраны и народыСлово «ладно» означает «нет»Но это только простоОписание природыА сейчас закрутится сюжетПолдень. Два амбалаНаселение усталоИ кто их только дёргает за нить…Нравы. Ритуалы.Им не будет малоСмерти всех, кому хотелось житьВесело и ловкоЛязгнет мышеловкаЧтоб не слышать то, что мы поёмНо на «Зелёной миле»Там, где нас убилиМы воскреснем. И теперь вдвоём.Чёрная эмблемаЗвёздная системаАх, ты так прекрасна только сквозь прицелСнежные гирляндыПусть мы оккупантыНо этот снег неимоверно белСтанции, как кониПравила в вагонеЖдать врагов и быть самим собой.Белый астероидНичего не стоитБез соприкосновения с ЗемлёйЧестно и FOREVERВ омут белой нерпойНо это только первая глава.Встретимся на ЭльбеДо свиданья, ЭдвардНожницы сильнее, чем словаБесконечный вестернНам не будет тесноСредь обломков битого стеклаОпускался вечерЗажигались свечиА полночь вдруг взяла и не пришла.
Новогодняя весна
Гремели громы, словно эхо многократноеМосква общалась с Подмосковьем электричкамиГляди на жизненные реки перекатные,Как радость древняя в них вспыхивает спичкамиНаверно, просто слишком много было прожитоНаверно, просто передозировка временемЗа поворотами дорог сверкает родинаСтрана нелепая, спокойная, кофейнаяИ сердце рвётся, словно зверь в холодном омутеИ устремляется вперёд холодным выстреломТуда, где небо снегом розовым не тронутоТуда, где нищие становятся министрамиСнежинки кружатся, серьёзные и верныеКак будто клятвы на могилах павших витязейОни уносятся в потоки стратосферные —И стратосферные слои ревут на привязиРекламы светят добрым заревом неоновымИ угощают Землю мёдом фараоновымКоты прохожие вдруг кажутся знакомыми,Они смеются голосами ксилофоннымиВойна окончена, великая, народнаяТеперь лишь ветер шелестит её страницамиПриходят к власти люди, к жизни непригодные,И занимают в жизни главные позицииГде удивление скользит по лунным кратерамИ отвлекает их лучами да насмешками,Любовь взаимная цепочкой мирных атомовБежит короткими навстречу перебежкамиВ небе горят золотые крестыИ киты преподносят друг другу цветыЛюбой человек имеет право на жизньВ рамках своей мечты…На исходе весны – иглы нового годаВ сердце тихий уколЯ думал, что я потерял тебяОказалось, нашёл.<1997>
«Она сказала: «Что такое, в самом деле?…»
Она сказала: «Что такое, в самом деле?Из-за тебя мы не общались три недели.Но вот в сознании произошло смещеньеЯ с бодуна, потребность чувствую в общеньиЯ, как сомнамбула, гуляю по балкону,Смотрю печальными глазами на иконуЯ в пустоте… Я – замирающее эхоА ты не можешь простоВзять да и немедленно приехать!»«Ну что ты, Эн, какие могут быть сомненья!Я сам с похмелья, я с утра, как привиденье.В метро менты три раза спрашивали ксиву,Но я приехал, оцени мой жест красивый!А сколько времени прождал я в центре зала,Пока ты все не просмотрела сериалыТри литра «Сидра» я купил, две пачки «Примы»«Ну что же, ладненько, – сказала ты —Теперь поговорим мы»И так мы пили «Сидр» с завидным постоянствомС утра до вечера. Нам скажут – это пьянство.Зато мы прыгаем вперёд прыжком пантерыИз одномерности совсем в другие сферыБулонский лес шумит тревожными ветвями,Непроходимый, словно джунгли во Вьетнаме,Непредсказуемый, как график отношений,Что состоит из недомолвок, ссор,взаимных обвинений.Самое лучшее лето.<2000>
Пьянство
Пятые сутки запояКто знает, что это такое?Кто знает, тот вряд ли способен хоть что-то сказатьВ квартире, в пьяном угареСидят, как будто бы в бареРебята, решившие медленно умиратьЗнает любой семиклассник«Брынцаловка» – это праздникОб этом поёт современник, поёт и классикКот – и тот набухалсяПрыгал на стены с размахуХозяин пропил свою клетчатую рубахуЗамкнутое пространствоБухай – да здравствует пьянствоА если удастся – пропей свой осмысленный взглядБухай! Или, может, хватит?Водка больше не катитСамое время включить перемотку назадТеперь перейдём к самой сути:Бухали многие людиКаждый думал, что знает, зачем нужно питьНикто ничего не добилсяМайк Науменко спилсяА про Ерофеева нечего и говоритьЗаманчивая картинаБухай – если ты скотинаА честные люди – они тем более пьютПьяным и невредимымШагай по трупам любимых,Которые тоже частенько тебя предают.<1997>
«Ты стояла в белом платье у раскрытого окна…»
Ты стояла в белом платье у раскрытого окнаИ смотрела на ряды трамвайных линийИ жалела, что пока что от меня недалекаИ мечтала о заманчивой трясинеТы взяла и полетела вдаль – разыскивать уютНад деревьями фабричных труб дымящихБыло весело смеяться и прокладывать маршрут,Облаков не замечая говорящихА потом сообразительно взмахнула парой крыл —В стратосферные слои над Красной ПреснейЛучик трепетный случайно вдруг поляну озарил,Но полянке от того не интересней…Я подумал, что напрасно на тебя пришёл смотретьЧто смотреть? Небось ведь не рекламный роликИ мяукала в прихожей, и хотела улететьЖизнь, нелепая, как двухголовый кроликЗавтра снова будет утро. Всё закружится опятьТелефонные звонки и новосельяОт любви не умирают. Значит, будем умиратьОт урлы на остановках и похмелья……………………Ночью вышел. Осмотрелся. Закупил себе пузырьНи урлы, ни благодетелей не встретилНикого. Безлюдный город затаился, как упырьЛишь луна. И снег развеян, словно пепел.Лунных кратеров не видно. Так… Вороночки от слёзНо луна смотрела правильно и грозно.В добродушном новом мире, что устроен невсерьёз,В этот вечер всё осталось несерьёзно.
Утиные истории
Мы черепашки-NinjaНас кормят на убойНас кормят вкусной пиццейИ палою листвойКотлетами, колбасамиКоммерческими снамиЧтоб стали пидарасамиИ сгинули в туманеМы смелые младенцыМы делаем историюИ гибнем на просторахНейтральной территорииУтиною походкоюНавстречу новой сменеУниженные водкоюБродячие мишениУтиные историиУтиные историиУтиные историиУтиные историиГород Брест —Мера пресечения – арест.