На этом прощаюсь, Иосиф Бродский, лауреат.Я один, а таких, как ты, в мире – прорва адская.
Борис Усов создал целую лабораторию неучтённого, и за этими строчками ты никогда не знал, что ждёт за поворотом – как будто блуждаешь в каком-то затерянном НИИ или переходишь из одного корпуса поликлиники в другой, и вдруг тебе открывается нестерпимо-осенний, уже примороженный вид из окна, и там, на отмели автобусной остановки, сидит отчётливо-одинокий пропойца и разговаривает сам с собой. Вся лирика Усова построена в том числе и на внимании к этому нулевому пациенту с остановки, к «чуткому обитателю наших внутренних лесов», как выразился бы другой поэт.
Искусство Бориса Усова при всех его разломах и смещениях было очень домашним и теплолюбивым. Он слышал зов всего мира, но воз-вращался на эхо комнатного мяуканья. Вектор был – как в названии романа Бориса Поплавского: «Домой с небес». Один из самых тонких и несгибаемых финалов, которые Усов предложил в своих песнях, звучит так: «Я люблю этот город, пускай он концлагерь, концлагерь, зато лично мой – и вот так Анжелика, Маркиза ангелов, укатила обратно домой!» Его лирический герой, как в индонезийском эпосе, обречён плавать по океану нижнего мира в алмазной лодке, пока ему не бросят горсть земли, созданную из осколков Луны и Солнца. Поэзия Усова может показаться изнурённой и несовместимой с жизнью, но на самом деле он просто выкрутил ручки спектра до основания, когда за сияющими причудливыми палитрами неизбежно наступила слепящая больничная белизна и он без страха двинулся ей навстречу. Однако ручки выкручивались в правильную сторону, яркость перегорает от нестерпимо завышенных требований, а не сошла на нет в каком-то замороченном отказе от цветов и красок. Попутный мрак его откровений – это лишь необходимая темнота кинозала. Когда включили свет, оказалось, что он уже сделал всё за нас. Его музыка, его книга, его смерть – это послание тем, кто слушал эти песни и что-то своё, вероятно, расслышал или расслышит впредь. Борис Белокуров всё повидал в своей Марракотовой
бездне, вытерпел и разукрасил за всех, кто смотрел этот фильм, – так что никому не следует вслед ему ни резать вены, ни запасаться «Терпинкодом», ни попытаться тоже сделать, как он пел когда-то, «уже трейдмарк» из каждодневной водки. Это будет в высшей степени недогадливо, тогда как усовское достояние всё-таки адресовано тем – как он сам выразился на одном из последних концертов – «у кого мозги есть». Его самоотречение не тиражируется и не предполагает оммажей.
В числе сотен своих не до конца ещё нами разгаданных строк Борис Усов оставил, в частности, совсем простое завещание: «Мир, по опре-делению, не трагичен».
Мне не хочется стать привидениемПривидения – слишком добрыеПоживёшь здесь в ногу со временем,Так захочется сделаться коброюЛеопардовой шкурой – пожалуйста,На плечах у живых монетКаплей крови иль каплей жалости,Но не призраком глупым, нет!Мне не хочется стать привидениемПривидения – слишком светлыеНезаметных здесь любят всё менее,А все призраки – незаметныеЗдесь народ от испуга бесится,Погружаясь по горло в бытЗдесь чеченская кровь на лестницах,Золотых от царских копытМне не нравится быть привидениемИ шататься по тёмным угламТам, где строит вервольф-поколениеОслепительно-зверский храмС неба валится грязная маннаИ отсутствие новостейИоанны да ЧингисханыИщут новых путей-сетейМне не хочется стать привидениемКрутит ворон над белым айсбергомТеатральные виражиВ этот день первобытно-пасмурныйКак поймать тебя, подскажиИ когда на весенней лестницеТы окликнешь меня (или нет)Мне не хочется, чтобы в глазах моихТы нашла мистический светМне не хочется стать привидениемБродит окунь в реке загадочнойИщет окунь себе приметИщет окунь любви не сказочной,А такой, чтоб на много летНе понять молодому окунюКак проникнуть на нужный флангТак оставайся в спокойном коконеПривидение-бумеранг!А мне не хочется стать привидением.
1
Стихотворение прочитано Борисом на Поэтическом вечере 5 декабря 1996 г.
Сегодня я как-то особенно радТрубите, беспечные трубы!Меня пригласили на бал-маскарадМои кореша из рок-клубаОтлично! Ништяк! Я люблю свой рок-клуб,Москву и кремлёвские стеныИ я встречу там многих друзей и подруг,И женщину с мордой гиеныИ женщина с мордой гиены шепнёт:«Не хочешь ли выпить спиртяги?»И я забухаю и с криком: «Вперёд!»Её проведу до общагиНо если потом она спросит: «Зайдёшь?»Скажу ей: «Пока, дорогая!»Я русский поэт. Я не верю в пиздёжИ в догмы грядущего раяВ раю этом выгодно маскироватьКулак под надкушенный пряник,Чтоб в море житейском скорее взорватьСудьбы моей быстрый «Титаник»Но пусть я не грелся у тёплой печиЗа долгие зимние ночи,Я должен отнять у фортуны ключиОт сердца по имени… Впрочем,Вы правы. Конечно, не нужно имёнБез них веселей и понятнейВесь мир нарядил свой звериный законВ цветастое пёстрое платьеИ старый, как Библия, зверь КомпромиссКак прежде, спешит по дорогамНо хочется верить, что, падая вниз,Я, к счастью, теряю немногоА небо бегущей строкой облаковПечатает белую книгуО том, что отчаянье долгих вековГлавнее короткого мигаИ день опускается снежной крупойНа чёрный от времени топольНо мне всё равно. Я остался живойИ нынче же вечером вместе с тобойМы едем лабать в Симферополь.
2
Стихотворение прочитано Борисом на Поэтическом вечере 5 декабря 1996 г.
Осенью тридцать седьмого годаКо мне прилетела добрая феяВорвалась глупой чайкой в окно коммуналкиГде я бухал, никому не веряСказала: «Ты чем-то мне приглянулся,Может быть тем, что похож на многих,На многих, кто к жизни теряет стимул,Так вот тебе шанс весь мир переделатьСмотри: я дарю тебе чудо-машинку,Нажмёшь на кнопку – и будет пользаТы сможешь восстановить справедливость,Ощутить себя властелином судеб»Такие вот вещи сказала феяИ прыгнула снова на подоконникЯ закричал ей: «Постой! Забухаем,Поговорим…» Но она улетелаИ я вышел на улицу МаросейкаЦветомузыка-водка в крови игралаИ одним мановением волшебной машинкиИсчезали плакаты, дома, проспектыВсе диктаторы мира, несмотря на охрану,Умирали молча, как динозаврыИ простые люди прыгали с башенОсознав фашизм пятилетних плановЯ просеял толпы сквозь сито правдыИ они поредели и стали меньше,Но в глазах своих я не мог быть гадом,Потому что знал: счастье так возможноИ под утро я заявился к любимойИ сказал: «Обиды должны быть забыты,Чтоб для нас замкнулся весенний контур,И настало вечное равновесие»Но она мне сказала: «Какого чёрта!У меня есть бой-френд, и мне с ним нормально»И я то и дело нажимал на кнопкуИ всё время пил из бутылки водкуПосле, помню: орал и братался с чернью,Спал в метро. По пьяни потерял машинку,Мир вернулся вспять. Я очнулся дома,И холодный ветер стучался в окнаМы будем жить и выживать на земле своих предковЖить и выживать на земле своих предковЖить и выживать на земле своих предков —Не надеясь на чудеса.
3
Стихотворение прочитано Борисом на Поэтическом вечере 5 декабря 1996 г.
Гул затих.Я вышел на подмостки.– Кто таков?Нет, я не ГамлетЯ другойКак он, гонимый миром мурхурНо только с русскою душой.Не всё прогнило в Датском королевстве,Но всё, что было ценного – прогнило.Так быть или не быть?Вот в чём вопрос.Достойно ли склоняться под ударами судьбыИль надо оказать сопротивленье?Или не надо…Взмурхурить?! Уснуть?..Я мог дворамиНо я через арку шёлМне так хотелось по зубам им навернуть.Один из них сейчас ментом. Такой козёл!И я мочил его в той арке много разОн был всегда готов на разный заподлякИ я его с размаху бил под левый глазИ каждый вечер реставрировал синяк.Тогда в моих очах возникнет интерес —Когда на Эльсинор пойдёт войной бирманский лес.А так… Карету мне, карету, метафизический Годзилла!Грузи меня в роллс-ройс, зови меня Джеймс Джойс,Вези меня со свистом в Иллинойс.О, где ты, где ты, где ты, о, белая карета?Прохановы свирепствуют на свете.Под натиском спецназа и ОМОНаОделась ли ты на ночь, Покемона?Гитару я сломал твою. КремонуНо так тебе и надо, покемону.Летиция, предстань передо мноюБирманским тигром, страшным носорогом,Медведем русским, кем-нибудь другим…Прохановы свирепствуют на свете.Да, я пьяна. Да, я пьянаТак много выпила бокалов,Что даже счёт им потерялаИ остаётся мне уйтиИ остаётся мне уйти.А вам остаться.
4
В монологе использованы цитаты из Бориса Пастернака «Гамлет», Уильяма Шекспира, Михаила Круга, Михаила Щербакова и дублированного для советского проката фильма Рамеша Сиппи «Зита и Гита» (1972). Изначально монолог был значительно больше, но во время выступления Борис забыл часть текста. Полный вариант монолога не сохранился.
Стихотворение прочитано Борисом на презентации CD альбома «Весна в Париже» группы «Лайда» (Москва, магазин «Дом Культуры», 29.03.2009 г.).
Арканар
Чёрный сентябрь. Оборвавшийся маятникЛадно, на наших руинах взойдут городаПомнишь, вчера, на последнем экзаменеТы не сумел объяснить, что такое мечтаБрось свой глоток запрещённого воздухаВ жертву напалмовым ежеминутным дождямДевочка в Парке Культуры и ОтдыхаКупит кулёк леденцов и пошлёт всё к чертямСам себе стрелок, сам себе мишень,Я иду. Куда? Даже думать леньЯ иду вперёд по земной кореА в моём дворе, а в моём двореРАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАРСлёзы не иволги, слёзы кукушкиныТы их сумей различить, распознать, оценитьПанки сойдутся на площади ПушкинаБудут глядеть на витрины и «Балтику» питьДвое сопьются, а трое повесятся,А остальных по местам распихает родняВолки не воют на блеск полумесяцаЦой, Сукачёв, Достоевский – какая попсня!Сам себе стрелок, сам себе мишеньЯ иду. Куда? Даже думать леньЯ иду вперёд на краю огняА вокруг меня, а вокруг меняРАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАРНовый millenium, ну его к лешемуДети прокуренных комнат вдыхают туманПрошлого – нет, и луна ошалевшаяСонно ползёт ко мне, как недобитый душманФары авто, как контактные линзыВ их жёлтом свете понятно, чей будет черёдЧёрный сентябрь. Оборвавшийся маятникЧто там на наших руинах взойдёт, не взойдёт?Сам себе стрелок, сам себе мишеньЯ иду. Куда? Даже думать леньЯ иду вперёд по коре земнойА передо мной, а передо мнойРАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАР.<1997–1998>
Армия Мэри Шелли
Если мгла за краем постелиЕсли в небе разрывы шрапнелиЕсли в зеркале не отраженье твоё,А создание Мэри Шелли,Что гуляет уже векамиИ в кино, и на телеэкранеНичего, не грусти, Мэри Уолстонкрафт…Ностальгия в моём стаканеО, Мэри Шелли,Придумай нам армиюАрмию монстров, детей Франкенштейна,Что оставит весь мир в руинахИ тогда уже будем плясатьНа твоих именинахЕсли в небе рвёт когти солнцеЕсли руки сжимают кольцаНе как символ надежды, не как талисман,А чтоб выбросить их в оконцеИ у бритв симпатия к венамВспышка поздней любви к сиренам,Что поют для нас, истекающих кровью,Не подверженной переменамЕсли снова поднята темаЕсли Ромул прикончил РемаИ ты скрылся от самого себяНавсегда в глубинах МальмстремаМежду нами дождь серой тканьюНе прорваться ни сойкой, ни ланьюВместо Вечного Воскресения здесьБудет Вечное Напоминанье.<1997–2000>
«Безболезненна тварь, что не чувствует радость…»
Безболезненна тварь, что не чувствует радостьОбитать в облаках без прицела на старостьНо весна – это мисс Откровенное СвинствоУ неё как положено ей большие стальные глазаИ она непрерывно играет в рулеткуКак зверушка, бежавшая с бойни обратно в железную клеткуВ этой клетке она понимает – вокруг сплошная шизаЯ умру барсуком, но я хочу возродиться вертушкойРаскрутить весь ваш мир и коснуться верхушкойБелых небес, рождённых в чёрной кровиЯ живу как кровавый Мамлеев блокадной весныЭтот крохотный ослик под знаменем первой любвиМои руки слабы и непрочны как нервыБессловесной испорченной нерпы, лакающей воду,Предлагающей пищу, любовь и свободу уродуОн берёт только пищу и мы его кормим из рукА ещё я хочу взять ружьё и убить всех продавшихся сукЯ хочу стать военным ответом тебе, раз ты умерлаНо я знаю, что каждый военный ответ – это чья-то герлаИ по первому снегу ползут гусеницы Волшебной Зимы…<1990–1992>
Взорванная вечность
Взорванная вечность, белоснежная, как снегЯрость вырастает, как бамбуковый побегПо пересеченьям свежевскопанных дорогЯ гуляю, как солдат без ногГород ухмыльнётся как трёхмесячный щенокНад страной завьётся перекрашенный дымокВопреки правительству, начальству и семьеЯ зарою грусть в сырой землеУлицы опустелиТак началась неделяТак я узнал – не осталось Маресьевых здесьНа этой землеВремя многогранно, да меня не наебёшьНу-ка, спекулянт, скажи мне, что ты продаёшь?Вдруг я, для примера, захочу приобрестиЖуравля, зажатого в горстиВпрочем – я не фраер, мне не нужен твой товарПод моими лапами прогнётся тротуарПусть они транслируют предательские сныНе угаснет искорка войныЯ иду по городу, как берберийский левПосле революции не будет королевПосле революции не будет королейДолларов, дойчмарок и рублейА пока – довольствуйтесь вселенской мерзлотойСытым барским рыком над сгоревшею мечтойПеснями повстанцев сквозь асфальтовый ковёрПауза – оборван разговор.