Электрическое бессмертие
Шрифт:
– Что стряслось, Конрад?
– Ты ещё смеешь спрашивать? На, читай!
Старший Иодко управляет средствами, которые удалось спасти за границей во время войны. Он снимает несколько комнат в доме по улице Скалечной, выделив одну Генрику, а помещение на первом этаже приспособил под амбулаторию. Адам с семьей предпочёл Варшаву. Обитель младшего – заповедная зона, но сегодня Конрад ворвался ураганом, чуть не вышибив дверь ногой.
Студент, до прихода брата беззаботно лежавший на кушетке с книгой, выпрямился и пробежался глазами по записке.
– Где Марыля?
– Не вернулась домой. А некто, передавший эту записку, считает, что всё зависит от тебя. Рассказывай быстро!
Генрик за истекшие двое суток начал было понемногу успокаиваться, надеясь, что жуткая встреча в подвале прошла без последствий. Как видно – зря, товарищам большевикам угроз показалось мало, они перешли к активным действиям. Несколько сбивчиво рассказал про те роковые посиделки.
– Холера! Так ты подписал?
– Не знаю! Говорю же тебе. Опоили меня. Подпись вроде моя, а может – и нет.
– А, вшистко едно. Если прицепились как репей к собачьему хвосту, не отстанут.
– Идём в полицию?
– Нет! – Конрад опустился на единственный стул, не заваленный вещами. Генрик никогда не отличался аккуратностью и основательно захламил комнатёнку. – Даже представить боюсь, что они сделают с Марылей.
– Тогда я к Лео.
– Да… Смотри, осторожнее.
Непременно! Сам поход в пасть крокодила – уже пренебрежение осторожностью. Но и племянницу не бросишь в беде.
Почувствовав нелепость последней реплики, Конрад смешался и добавил:
– Я с тобой поеду в Россию.
Не прощаясь, младший брат натянул плащ, кепку и двинул через полгорода в еврейский квартал. Начавшийся лёгкий дождь не улучшил настроения. День склонился к вечеру. Ноги натурально не хотят переступать. Знание психологии, усвоенное в университете, спасовало перед неординарной жизненной ситуацией. Пригодилось одно: не стоит выигрывать лишние минуты, оттягивая неприятный момент. Генрик вздохнул и заставил себя ускорить шаг.
Дверь в полуподвал скрипнула от рывка за ручку, но не поддалась. На стук никто не отозвался – пусто. Иодко беспомощно оглянулся по сторонам.
Лео заявился минуты через три.
– Надо же убедиться, что ты не привёл фараонов. Молодец!
– Где Марыля?!
– Считай, уже идёт домой. Сегодня ей ничего не грозит. Подчёркиваю – сегодня. Или попросишь пана Пилсудского приставить охрану к семьям Конрада и Адама?
– Вы – низкие люди!
– О нашем росте поговорим внизу, Гулливер.
Лео отпёр замок и пригласил Генрика вниз.
– Где Кастусь? – спросил тот, не присаживаясь.
– Чаю, водочки?
– Напился в прошлый раз. Повторяю, где твой красный друг?
Хозяин халабуды неторопливо зажёг под чайником огонь.
– Не знаю. От тебя требуется только положительный ответ. Или Кастусь будет очень недоволен.
– Опять угрожаете?
Хитрые глаза бутлегера блеснули в полумраке.
– Нет. Предпочитаем действовать. Яну, кстати, тоже прибавь в список.
– Бог мой, она-то причём?
– Кастусь тебе объяснил – товарища Ленина нужно спасти любой ценой. Совсем любой! Жизнь твоей семьи и Яны гораздо меньшего стоит.
– Я всё-таки заявлю в полицию.
– И что? Слово против слова. Меня выгонят из университета – максимум. Уеду в Палестину. А ты останешься в компании суровых парней из ГПУ. Клетка захлопнулась, воробушек.
На глаза Генрику попался большой и ржавый нож-хлеборез. Рука непроизвольно дёрнулась. И замерла, не от трусости – от отчаянья. Лео прирезать нехитрое дело. Можно засесть здесь, подкараулить и в спину ударить Кастуся… Перебить всю агентуру ГПУ? Смешно. Показательная расправа непременно свалится на детей Конрада и Адама. В добавок – Янина… Нет! Что же делать?
Наверно, терзания красноречиво отразились на лице. Лео наморщил нос.
– Фу! Пахнет сомнениями. Но мне плевать. Терзаешься ты или смирился, в субботу утром будь здесь. Обсуди с Конрадом, где могут лежать архивы. Постараешься – до экзаменов вернёшься.
Ни слова не говоря, Генрик развернулся к выходу.
– Да, товарищ Иодко! Передай брату, что на время твоей поездки пусть его семья не покидает Краков. Не нужно нервировать коллег товарища Кастуся.
Марыля толком не поняла, что случилось. Её с подругой пригласил молодой пан, дальний родственник этой девушки. Они, ничего не подозревая, зашли к нему в квартиру. Там пили чай с очень вкусным вареньем, напоминающем довоенное. Потом родственник отлучился, по рассеянности запер дверь снаружи и забыл оставить ключ. Вечером сокрушался, обзывал себя растяпой. Он с достоинством настоящего шляхтича проводил девушек по домам, чтобы одни не ходили по Кракову в тёмное время.
– Очень воспитанный пан, - закончила она рассказ, сбитая с толку нешуточной тревогой домашних.
С Яниной, также попавшей под шантаж красных, Генрик встретился на следующий вечер. Увидев чистое светлое личико, крупные локоны, выбивающиеся из-под шапочки, тонкую фигурку в тёмно-бордовом жакете и длинной юбке, он поклялся себе, что не допустит неприятностей для этого ангела.
Они познакомились в университете полгода назад.
– Пан изучает психологию?
Генрик обернулся и обомлел.
Таких барышень он видел на синематографическом экране, пару раз – в дорогих лимузинах, непременно в сопровождении богатых господ или блестящих офицеров. И вот, красавица находится на расстоянии вытянутой руки, улыбается и что-то говорит…
– … Я только поступила. Мне рекомендовали взять её дополнительным курсом. Вы считаете, это полезно?
– На… наверно, пани…
– Янина. Можно просто – Яна.
– Да… Очень приятно!
– К сожалению, спешу. До свиданья!
Он замер с открытым ртом, глядя вслед. Упрекал себя в непочтительности – даже не представился по имени. Растерялся, как последний батрак перед хозяйкой поместья.