Электрическое бессмертие
Шрифт:
– Его настоящее имя?
– Никто не знает… - Павел уловил скептическую ухмылку Игоря и поправился. – Ну, я не знаю. В общем, он ездил по Востоку, Бурятия и Алтай, во Вьетнаме жил. Словом, может многое, лечит. Главное – не врать ему. Понимает любую неправду с лёту, покарает.
– Испортит карму и закупорит чакры астральным ударом. Ясно.
– Зря вы так.
– Слушай, шестёрка местного авторитета. Если он берёт много, какого же хрена не платит помощникам? Или ты с виду убогий, а в загашнике остров с яхтой и вертолётом?
– Вам смешно… У меня рак лёгкого. Если пройду ещё одну химию – остался год жизни. Гаовьянь сказал: приведу пять человек – вылечит.
– Охренеть от благородства, - Игорь шагнул вперёд и взял его за подбородок. – Какой я по счёту? В глаза смотреть!
– Второй…
– Что с первым? Вылечился?
– Там другая просьба была.
– Ну и?
– Не жаловался.
Ладно, экзотическое место для приёма клиентов – не главное. Игорь задал главные вопросы.
– Давно он практикует?
– Давно. Потом исчез куда-то, объявился в середине мая.
Сходится.
– Как он выглядит? На кавказца похож?
– Ну… Не слишком большого роста, худой. Чернявый. Может, и похож немного.
Фоторобот Игорь не рискнул показывать – можно спугнуть. Следовательно, придётся лезть в шахту.
Вдалеке появилась группа парней неприятного вида. Ну да, среди бедноты нет обычая зависать у компов и резаться в шутеры, бадяются по улицам. Выливают агрессию не на виртуальные, а вполне себе живые жертвы. Временно живые.
– Пошли! Растолковал бы заранее, лузер, я не отпускал бы тачку.
Рекомендованный Павлом гипермаркет в полуподвале, размером в половину московской квартиры Игоря, предложил смесь хозтоваров, охотничье-рыболовного инвентаря и военных неликвидов. Некая сумма гривен превратилась в камуфляжный комбинезон и кепку, а также сапоги. Услышав про подземелье, будущий клиент вьетнамского гуру прикупил фонарик, китайский сувенир чуть крупнее большого пальца руки. Спортивный костюм отправился в рюкзак.
Они тормознули жигулёвскую «шестёрку», и снова за окнами понеслись пейзажи, напоминающие репортажи из Чернобыля или из американских боевиков на тему постапокалипсиса. Огромные рукотворные холмы из пустой породы чередовались с заброшенными и полуразрушенными шахтными строениями, копрами, переплетениями труб и ржавых металлоконструкций, вентиляционными агрегатами, свалками, поваленными заборами, оборванными линиями электропередач… И частокол высоких труб, точно стволов доисторического исполинского леса, на которых не уцелело ни единой веточки.
На их фоне шахта, указанная Павлом, произвела почти пристойное впечатление: ограждение на месте и ворота заперты.
– Внутрь полезете? – хозяин «Жигулей» со скепсисом оглядел парочку. – Ну-ну. Обережно внизу.
За проявленное сострадание Игорь сунул ему на десятку больше.
Солнце основательно склонилось к горизонту. На стук ногой по воротам минут через десять открылась калитка. Показавшийся в ней сторож представительностью не уступал Павлу, вдобавок пахнуло мощным выхлопом.
– Тю! Знову ти. Ну, заходь. Чоловик з тобою?
– Со мной, дядь Петро. Пропускай.
Охранник отогнал бешено лающую свору собак. Эхо от их тявканья неприятно отразилось от кирпичных стен с пустыми брешами окон.
– Похмелитися даси?
– Нету, - развёл руками проводник.
– Не треба жадувати[2], - настойчиво произнёс сторож, вздохнул горестно и, не получив желаемого, отступился.
Они проникли в здание через дверной проём под высокой башней копра и двинули к клетухе подъёмника. Несмотря на общую разруху, здесь тускло горела электролампочка.
– Що у вас там? – пьяница ткнул пятернёй в рюкзак, словно впервые его заметил.
– А не шёл бы ты на…
– Надо показать, - мягко перебил Павел.
Игорь недовольно нахмурился. Обнаружив кривой стол сомнительной чистоты, положил туда рюкзак и расстегнул. Сторож проигнорировал спортивную одежду. Его заинтересовал необычный прибор с рычажками и шкалами.
– Що це таке?
– Датчик напряжённости эктоплазмического поля. Без него к экстрасенсам не хожу. Ещё вопросы?
Остался один, и ещё какой. Петро узрел бутылку водки. Сильный удар по руке и в грудь послужил объяснением, что угощение не состоится. Он расстроился окончательно и раскрыл двери подъёмника.
Горняцкий лифт ушёл на глубину с противным скрипом. Не исключено, что механизм не смазан с эпохи развитого социализма. Игорь постарался не думать, что с ними станет, если зависнуть в толще земли, вверху не слишком вменяемый алкаш, в глубине – непонятный гуру с восточным пышным титулом «гаовьянь». Павел, напротив, явил образчик полного спокойствия. Раз он здесь бывал уже и вышел целёхоньким, если не считать рак, уверен в безопасности… Придурок!
О том, что шахта – место отнюдь не безопасное, рассказали множественные таблички. Увидев предупреждение о загазованности, Игорь понял – закурить скоро не удастся. Особенно если учесть, что огромные лопасти вентиляторов, виденные на поверхности, не работают годами. Внутри пахло сыростью, ржавчиной, гнилью. Кто знает, что намешано в этом коктейле.
Под ногами хлюпнула вода. Пока неглубоко, ниже щиколотки. Но ведь спустились-то всего ничего. По рассказам, донбасские шахты уходят вглубь породы более чем на километр. Что – всё затоплено?
– Пошли, что ли?
Игорь покорно поплёлся вслед, внимательно глядя под ноги. Заблудиться невозможно: цепочка редких неярких ламп вела в единственном направлении.
Над головой ржавые крепи – арочные железные профили, пространство между которыми заполнено брёвнами и досками. Большая часть, понятное дело, давно сгнила, обломки валялись на полу. Да и металл устаёт. Наркевич, человек не робкий, инстинктивно втянул голову в плечи. Опоры могут обвалиться в любую секунду… Но не рухнули же месяц и год назад, вряд ли здесь было более празднично. По разумному размышлению, страшного ничего.