Елена
Шрифт:
— Я интересуюсь им так потому, что знаю про него одну вещь, которую, кроме моего отца и меня, не знает никто.
— Что же это такое?
— Г-н де Пере болен и не подозревает опасности своего положения. Вы так хорошо знакомы с его матушкой, скажите ему, когда увидите, чтобы он лечился серьезно… чтобы уехал отсюда… или нет, пусть остается здесь, только чтоб лечился непременно, чаще навещал моего отца, а уж отец будет наблюдать за ним, как за сыном. Теперь вы поймете, почему я много думаю об этом молодом человеке. Как же мне не думать о нем, когда я знаю, что его здоровье и самая жизнь в опасности?
Нишетта, никак не ожидавшая такого
— Уверены ли вы в том, что говорите? — сказала она.
— Уверена.
— Г-н де Пере точно болен?
— Болен и болен опасно.
— Стало быть, Густав не ошибался… — тихо сказала Нишетта.
— Что вы сказали?
— Я сказала, — дурно скрывая волнение, отвечала гризетка, — что вы — ангел доброты и что теперь мне неудивительно, почему Эдмон любит вас так сильно.
— Как? Что вы сказали? — вскрикнула Елена.
— Теперь нечего притворяться и скрывать от вас истину, — сказала Нишетта. — Г-н де Пере влюблен в вас, и вы… вы его сами любите, может быть, не замечая этого. Пусть покуда это остается между нами: будьте уверены, я не выдам никому вашу тайну. Когда-нибудь я вам расскажу все, и вы, может быть, будете даже мне благодарны. Теперь помните одно: Эдмон болен; малейшее огорчение может убить его. В ваших руках жизнь и счастье человека.
Слова эти, высказанные с увлечением, смутили Елену; без объяснений и будто непроизвольно поняла она, что сердце гризетки способно сочувствовать ее сердцу.
— Ради Бога, чтобы его мать не знала настоящее его положение! Его можно спасти, не говоря ей ни слова, — воскликнула она с наивной душевностью.
— Для его спасения довольно вашей любви; он уже будет счастлив сознанием, что вы его любите.
— Но… разве я сказала…
— Тсс!.. Сюда идут…
В комнату вошла Анжелика.
— У вас мой адрес, — говорила гризетка при ее входе, — что вам понадобится, потрудитесь прислать записку, и я явлюсь тотчас же.
Елена молча кивнула головою; отвечать она была не в состоянии.
— Платье ваше будет на днях готово, розовое, — сказала Анжелика по уходе модистки.
— Благодарю вас; вот вам чепчик, милая Анжелика; нравится вам?
— С пунцовыми лентами! Милое дитя, как вы добры, что обо мне вспомнили!
И, выражая признательность, почтенная гувернантка стиснула Елену в объятиях.
XIV
Нишетта никак не ожидала таких последствий от своего посещения. Пришла она, веселая и беспечная, узнать, может ли Эдмон надеяться быть любимым, и вот возвращается домой, взволнованная, опечаленная тяжелым открытием. Эдмон болен, жизнь его в опасности! Что же она скажет ему, когда он придет в два часа узнать, в каком положении его дело?
Болезни, опасения, горе были почти незнакомы гризетке: бедная совсем растерялась. Все ей представлялось в черном цвете, во всем видела она дурные приметы. Новость положения смутила ее совершенно, и она решилась не делать ни шагу, не говорить ни слова, пока не расскажет всего Густаву и не посоветуется с ним.
Под влиянием недавнего своего свидания с Еленой она тотчас же по приходе домой написала Домону:
«Как только получишь это письмо, тотчас же приходи, милый Густав: бедный друг наш Эдмон крепко нуждается в нашей привязанности. Помнишь, как часто я видела тебя задумчивым и что ты отвечал мне на мои вопросы, что с тобою? Ты всегда говорил мне, что опасаешься за его здоровье, что он кашляет, что отец его умер тридцати лет и что с каждым годом ты все сильнее беспокоишься за Эдмона. Знай же, друг мой, что предчувствия не обманули тебя. Эдмон болен тою же болезнью, что и отец его: я узнала это от Елены Дево, а ей сказал отец ее, доктор. Нужно нам подумать, как бы спасти его, если это еще возможно. Как мне это Елена сказала, я все еще не могу прийти в себя; сердце ноет, дышу с трудом и вот теперь пишу тебе, а сама плачу. Эдмон будет у меня в два часа; приходи, научи меня, что делать. Боюсь — не придешь ты — не сумею перед ним скрыть своего беспокойства.
Знал бы ты, что за ангельская душа эта Елена! Вообрази, она уже любит его: я уверена, он этим обязан своей болезни. Вот тебе что вышло из моего желания сделать ему добро; знала бы, так уж лучше не ходила бы. Ты бы сходил сам к г-ну Дево; скажи, пусть возьмет что хочет, только вылечит бедняжку. Он еще на ногах, ничего не знает: как же нам не спасти его? Мною располагай совершенно: для твоего друга я готова на все.
Нишетта запечатала письмо, надписала адрес Густава и спустилась к привратнице.
— Отошлите тотчас же это письмо по адресу, — сказала она, — да скажите, что нужен ответ.
Между тем Эдмон, вместо того чтобы воротиться домой к матери, которая, как известно читателю, легла поздно и должна была еще спать, пошел без цели, куда глаза глядят, весь преданный любви и надеждам.
Пространствовав довольно долго по улицам, он почти бессознательно отправился к Густаву; хотелось ему показать другу письмо, поделиться с ним своим счастьем.
Густава не было дома; лакей его, привыкший смотреть на Эдмона как на друга своего господина, просил его остаться и подождать, уверяя, что Домон скоро будет.
Эдмону нечего было делать; он согласился и, бросившись на диван, погрузился в свои мечтания.
Не провел он и получаса в таком положении, как явился посланный от Нишетты.
— Г-на Домона дома нет, — говорил слуга, — оставьте письмо.
— Нельзя, — отвечал посланный, — велено ждать ответа.
— Так подождите, пока придет.
Посланный сел и решился ждать терпеливо.
Терпения у него хватило, впрочем, не более как на четверть часа. По прошествии этого времени он встал и принялся шагать по комнате.
— Везде так ждать, — говорил он с сердцем, — так и дома не окажешься, не много в день-то находишь!
— Что же мне-то делать, друг ты мой любезный? — отвечал слуга. — Г-на Домона нету дома, а на нет и суда нет.
Посланный решился подождать еще несколько минут, после чего опять принялся бормотать:
— Не велено приходить без ответа! Вот!
— Давай сюда письмо! — сказал слуга, в свою очередь выйдя из терпения.
— Так-то вот лучше! Я ведь знал, что господин твой дома, — отвечал посланный, отдавая письмо.
Лакей вместо ответа пожал плечами и с письмом в руке пошел в комнату, где сидел Эдмон.
— Сил нету, г-н де Пере, — сказал он молодому человеку, с которым от частых свиданий говорил несколько фамильярно.
— Что такое случилось, братец? — спросил де Пере.
— Да что, сударь! Пришел какой-то с письмом — прочь не уходит! Без ответа, говорит, не велено. Я, говорит, бедный человек, время даром теряю.