Эльфийка и эпидемия безумия
Шрифт:
— Или его перетащил сюда убийца, чтобы сымитировать видимость борьбы, — возразил Вэйд. — Причем стол тоже вполне могли перевернуть уже после. Ради того, чтобы все выглядело, как вспышка ярости во время ссоры любовников. По крайней мере, количество и характер ножевых ран указывают на временное помешательство. Но кое-что говорит о том, что убийца прекрасно понимал, что и зачем делает.
— А именно? — удивилась я такому выводу.
— Жертву лишили языка и отрезали все пальцы. И если попытку изуродовать лицо можно списать на влияние эмоций, то эти два момента наталкивают совсем на другую мысль.
— Убийца не желал, чтобы при поднятии тела некромантом эльф указал, кто его убил, — догадалась я, поежившись. — Даже про пальцы не забыл… Ведь тот мог написать имя убийцы, если не имел бы возможности назвать.
— Именно, — мрачно кивнул Вэйд.
— Может, граф поссорился с любовником, убил его в припадке ярости, а потом пришел в себя и попытался замести следы? — предположила.
— Трудно сказать. Но побеседовать с этим скульптором-любителем эльфийской натуры поговорить однозначно стоит. Хотя не будем исключать и других вариантов. Наличие соперника, пожелавшего убрать конкурента, к примеру. Из твоего рассказа также могу сделать вывод, что не мешало бы допросить и того актера, который не получил роль из-за Готе.
— А еще можно допросить жену графа, — оживилась я. — Вдруг ей надоело такое положение вещей, и из ревности решила избавиться от любовника мужа.
Вэйд пожал плечами и двинулся к двери, где отдал распоряжение стражникам забрать тело и везти в мертвецкую Департамента. Эксперты могут обнаружить что-то, чего не заметил он при поверхностном осмотре.
Пока мы ехали в карете к дому графа Нардала, напарник мрачно размышлял о чем-то.
— Что-то случилось? — не удержалась я от вопроса.
— Не люблю расследовать дела, в которых замешаны люди из так называемого высшего общества, — буркнул Вэйд. — И ты скоро поймешь, почему.
Я кивнула, несколько озадаченная, но радуясь из-за того, что недоволен напарник в этот раз не из-за меня.
Особняк графа Нардала находился за городом и представлял собой весьма живописное зрелище. Большое трехэтажное здание, выстроенное вдоль озера с чистейшей водой. Похоже на самый настоящий дворец, окруженный парком и внушительной оградой, за которую проехать было не так просто. Нас остановили охранники и долго продержали за воротами, несмотря на значки Департамента и заявление Вэйда о том, что мы здесь по вопросам расследования.
Торча на довольно сильно припекавшем солнце на виду у холеных, полных осознания собственной важности слуг графа, я теперь поняла причину, по которой Вэйд не любил участия в делах аристократов. Они, по всей видимости, считали себя центром мироздания и обращались с простыми людьми соответственно. И судя по тому, что слуги вели себя нагло, от хозяев можно было ожидать и не такого.
Наконец, минут через двадцать нас соизволили впустить и проводить в дом. Причем двое охранников следовали буквально по пятам, зорко наблюдая, как бы мы чего ни украли. По крайней мере, складывалось именно такое впечатление.
Поражаюсь, как Вэйду удавалось держать себя в руках и не взорваться, учитывая его вспыльчивый нрав. Но напарник сохранял внешнюю невозмутимость и лишь чересчур стиснутые зубы выдавали напряжение.
Нас провели в левое крыло здания, где по дороге обнаружились знакомого вида скульптуры, установленные в разных местах. Соседствовали они с работами других мастеров. Причем, подозреваю, стоили последние баснословных денег. Да и выглядели куда лучше поделок графа Нардала. Впрочем, наверняка он считал иначе, ставя свои работы в один ряд с изделиями талантливейших скульпторов.
Графа мы обнаружили в гостиной сидящим у окна с газетой и чашкой кофе. Причем при нашем появлении отвлекся он не сразу. Минут пять мы еще стояли, как полные идиоты, на пороге и ждали, пока на нас обратят внимание. Охранники все это время торчали у дверей, изображая преданных цепных псов.
— Вы ко мне? — наконец, соизволил «заметить» вошедших хозяин дома, нехотя откладывая газету и обращая на нас скучающий взгляд.
Граф, по всей видимости, поднялся совсем недавно и был одет лишь в рубаху, расстегнутую на пару пуговиц, штаны и халат, накинутый поверх. Его не слишком впечатляющая шевелюра была сверху покрыта сеточкой для волос, на лице застыла скучающая улыбка.
— Мы хотели задать вам несколько вопросов, — сухо откликнулся Вэйд, кивнув в знак приветствия. На большее проявление почтительности у него, по всей видимости, нервов не хватило.
— Насколько понимаю, вы из городской стражи, — сказал граф с таким видом, будто к нему заявились трубочисты и заставили лично вникать в их работу. — Зачем я мог вам понадобиться?
Я внимательно наблюдала за ним, пытаясь уловить фальшь. К сожалению, на графе были браслеты как от ментальной, так и от боевой магии, и мои попытки ограничивались внешними наблюдениями. Но держался он не как человек, которому есть чего бояться. То ли так уверен в собственной безнаказанности, то ли гениальный актер, то ли к убийству эльфа не имеет никакого отношения. Иначе бы хоть как — то себя выдал.
— Мое имя Вэйд Садерс. Это Ленора Фаррен. Дознаватели Департамента Правопорядка, — представился напарник. — Мы здесь по делу об убийстве.
— Вот как? — тонкие брови, выщипанные и подрисованные карандашом, изогнулись в подобии удивления. — А я здесь при чем?
Нет, если притворяется, то и впрямь гениально. Я даже восхитилась тому, как этот человек держится. Так, словно ему и правда нечего скрывать.
— Но все же проходите, раз пришли, — хмыкнул он, милостиво кивая в сторону дивана неподалеку от себя. — Мы с вашим начальником неплохо общаемся, так что грех не помочь ему в делах его ведомства.
Намек более чем прозрачный. Нам дают понять, чтобы не зарывались, если не хотим получить крупные неприятности. Все-таки знает, зачем мы пришли, или нет? Я пока терялась в догадках.
Граф чуть близоруко прищурился, внимательнее вглядываясь в Вэйда, севшего рядом со мной на диван. Потом на его лице отразилось удивление.
— Вы кажетесь мне знакомым. Как, вы сказали, вас зовут?
— Вэйд Садерс, — буркнул напарник, отчего-то нахмурившись.
— Где я мог вас видеть? — размышлял граф, постукивая подушечками пальцев по столешнице.