Эльфред. Юность короля
Шрифт:
Этот вопрос всех троих поставил в тупик, и лишь один из лазутчиков, подумав, ответил:
– Значит, им там больше нравится.
– Да уж, не поспоришь, – проворчал принц. Потом прислушался.
Приближался какой-то гул – оттуда, со стороны долины перед Скнотенгагамом. Гул в первый момент казался смутным, но Эльфред определил его, как знакомый. А в следующий момент он по наитию разложил его на отдельные составляющие и понял – это звук приближающегося войска, причем очень быстро приближающегося. Это был и звон оружия, и топот ног и – самое главное – крики, впрочем, не слишком громкие. Враг экономил силы.
Принц развернулся и посмотрел на своих лазутчиков холодно.
– В миле отсюда? В самом деле? – и, обернувшись, скомандовал. – К оружию! К переправе! Вперед!
Надо было отдать должное элдормену принца – он отлично подготовил пусть небольшой, но крепкий отряд из ста воинов. Повинуясь приказу Эльфреда, его сотня в один миг сбилась вместе, выставила щиты, повыхватывала из ножен мечи и быстрым шагом, больше похожим на бег трусцой, устремились к переправе.
На переправе кипела работа. Какое-то количество воинов уже переправилось – они ожидали верхами и одновременно готовились защищать других, трудившихся по пояс или даже по плечи в воде. Но вооруженных и должным образом застегнувших доспехи было всего три десятка – не слишком много. В воде плескалось гораздо больше солдат, они ничего не видели и не слышали – были заняты, пытались вытащить увязшую телегу и ругались, будто настоящие извозчики. Плеск, крики и ржание слились в единую какофонию, и за нею ничего нельзя было разобрать.
Никто из них, даже дозорные, не слышали, что совсем рядом, за неровной грядой деревьев и кустов, что-то творится. На стремительно двигающийся, ощетинившийся оружием отряд Эльфреда сперва посмотрели с недоумением, потом кто-то выкрикнул, не скрывая насмешки:
– Что такое, младший брат короля? Кролика испугался? – и все расхохотались.
Принц мысленно поставил галочку, но, решив, что сейчас все равно не время, пообещал себе разобраться со вчерашним керлом [6] в следующий, более подходящий раз.
6
Представитель сословия свободных земледельцев
Насмешки иссякли почти сразу. Отряд быстро развернулся на берегу, прикрывая брод и работающих людей, а Алард закричал: «Датчане!», и все сразу загудели. Кто-то из конников ткнул пятками лошадь, пропал в густой прибрежной листве и тут же выскочил обратно, будто его обожгли. Лицо у него было ошалевшее, одной рукой он пытался надеть шлем, но, как всегда в спешке, ничего не получалось.
– Датчане! – крикнул он, но в предупреждении уже не было нужды.
Саксы похватали оружие и щиты, те, кто был без доспеха, принялся натягивать его на себя, многие делали это, стоя по грудь в воде. Но что за забота, будут ли они драться сухими или мокрыми? Драться надо все равно, если хочешь выжить. Те же, кто уже был снаряжен, сплотились в строй – защищать тех, кто пока не может вступить в бой. Среди них стоял и Эльфред, хотя Алард пытался оттеснить его в тыл.
Датчане налетели, как гигантская волна, которая сшибает с ног любого, кто встретился ей на пути. «Хочешь выжить – стань скалой», – подумал принц.
– Выставить щиты! – рявкнул он, и строй саксов шагнул навстречу норманнам.
Британцы превратились во вторую волну. Две силы – неравные, но одинаково яростные – сцепились на берегу. Первый напор датчан был очень силен, и большинство саксов поневоле сделали шаг назад. Некоторые отшагнули и дальше, но на мокром песке уперлись накрепко. Хотя датчан, ждавших своей очереди, было раз в десять больше, чем воинов, способных на данный момент защищать полосу берега, саксы упорно держались.
Воины, трудившиеся на переправе, бросили телеги вместе с поклажей и перерезали постромки, державшие коней. Остальные мерсийцы и уэссекцы спешили перебраться через Тренд, пусть вплавь, держась за седло плывущего коня, пусть как-нибудь, но перебраться. На полоске желтого песка появился и Этельред, мокрый и грязный, и Эльфред, задыхающийся от бега. Они вступили в бой, а рядом с ними, по обе руки, сражались их воины. Схватка стремительно растягивалась, как нить, прядомая мастерицей, и занимала все большее и большее пространство берега.
Сапоги месили песок и землю со скудными кустиками растений, превращали твердый берег в кашу, где воины вязли по колено. Саксы давили, но далеко не всем удавалось оттеснить врага-датчанина назад, к кустам. Схватка перемешала врагов, ниточка снова превращалась в толпу, не имеющую четких очертаний, где, казалось, все молотили всех. Несмотря на усилия бдительного Аларда, его молодого подопечного затянуло в самое сердце драки.
В строю принцу было не развернуться. Те, кто стоял слева и справа, стискивали его своими телами и краями щитов, за него отбивали удары, потому что в такой давке нельзя было разобрать, кто с кем дерется. Сперва драка сводилась к тому, что один строй давил щитами другой, да в образовавшиеся щели кто-то умудрялся иногда просунуть меч. В ответ раздавались крики и стоны. Впрочем, иногда сражающиеся не попадали – да они и не целились. Потом строй немного рассеялся.
Обмен ударами – что может быть проще? Ты со всей силы бьешь по противнику, в вовремя подставленный щит, а он в ответ колотит по тебе. Зависит все от случая. Если увлечешься, то рано или поздно можешь оказаться спиной к его товарищу, и тогда тебя настигнет удар в спину. В битве двух армий нанести такой удар – не позор. Там некогда обегать врага и смотреть ему в глаза. К тому же, высокая цель спасти товарища и не дать людям своего народа проиграть, искупает этот грех.
Потому хорошему воину надо иметь глаза на затылке. Или быть предводителем, которого оберегают. Вокруг Эльфреда постоянно крутились его солдаты, они не раз и не два отбивали направленные в него удары. Толпа становилась все больше разреженной, люди стремились выгадать себе место для размаха, и потому битва становилась опасней. Принц не задумывался ни на минуту, как вести себя – он знал, что задумываться нельзя. Надо действовать на инстинкте. Инстинкте загнанного зверя.
А еще в бою надо не забывать кричать, причем не какую-нибудь белиберду, но что-нибудь осмысленное. Например: «За короля, за Уэссекс!», или: «Тор и молот»! Надо, чтоб было слышно – на каком именно языке изъясняется доблестный воин. На саксонском или на датском? В схватке некогда приглядываться, похож ли боец на короля Эллу, или на Рагнара Кожаные штаны, не отличишь даже по доспеху и одежде. И те, и другие в штанах и рубахах, и в кожаных бронях и в шлемах, похожих на поярковые шапки. Поди в пылу, в жару разгляди, какие там наглазья, какие обереги где подвешены, или выглядывает христианский крест. Громкие вопли на родном языке – самый главный отличительный признак. Тот, кто бьется молча, рискует пасть от руки своего соотечественника, от удара по ногам или в спину.
Принцу, впрочем, кричать было незачем. Во-первых, вокруг него давно собрались его воины, почти вся сотня, во-вторых, на Эльфреде была кольчуга, а поверх нее – плащ с широкой алой каймой. Любой, даже самый дурной датчанин, любой сакс сообразит, что перед ним – представитель какой-то из знатных династий Британии. Все-таки не зря власть имущие таскают дорогие плащи. Под ними может быть надета любая дерюга. Какая разница, что под плащом? Плащ – знак положения и достоинства.
Алард успел прошептать принцу на ухо совет снять плащ.