Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла
Шрифт:
Ник кивнул и облизнул пересохшие губы.
В прошлый раз он при этом присутствовал и все еще хорошо помнил.
А трупы он оставил ждать похорон возле остатков костра. И стрела в шее караульного не была похожа ни на одну индейскую.
— Зашли, значит, как к себе домой, навели шороху и ушли.
— Все нормально было потому что всегда, — Ник отвёл глаза от дула и постарался о нем не думать. — Ты сам считал, что индейцы не полезут даже за девками.
— Это не индейцы, — пальцы Билла пробежали по граненому стальному наконечнику стрелы. — Краснокожие не самоубийцы — к нам лезть. Говорю, это наши психи-пришельцы. У двоих были луки, шериф сказал ясно. И они пришли за нами. А ты не уследил.
— Никто еще не спускался по нашим стенам, — Ник решил стоять на своем.
— А где были часовые? И почему ты решил, что если я сказал людям Марко смотреть в оба, к твоим это не относится?
Дверь распахнулась. Марко и ещё один его парень втащили Тощего Гарри, бледного как сыр и наскоро перевязанного поперек груди. Из-под повязки торчала скомканная кровавая тряпка, рукава рубахи Гарри были оторваны.
— Это они, — сказал Марко, кивая на Гарри. — Двое их было. Мика увезли дорогу показывать и замочили где-то, а Гарри недострелили. С востока пришли.
— Девчонки?
— В шатре никого нет, — сказал Марко, и прозвучало это вдруг очень удовлетворенно. — Украли твоих девок, Билл.
— Двое, значит, — Билл сам посмотрел на револьвер задумчиво. — Значит, так. Сейчас все отдыхают. Потом сборы и в полдень выходите все вместе. Нечего ждать, когда вас перережут по углам.
— Выходите? — Марко вдруг зло прищурился. — В смысле, Билл? Ты отсидеться тут собрался, что ли?
Билл посмотрел на Марко с ненавистью.
— Ты что, босс? У тебя девок украли, ты же это не оставишь просто так?!
Пауза была чуть длиннее, чем стоило бы, по мнению Ника. Нехорошая такая.
— Само собой, я с вами, — ответил Билл спокойно. — И ты, Ник, мне должен. И пойдешь со мной. Иди, боевая единица, готовься. А заряды для пушки я приготовлю сам.
Ник вышел, вытирая холодный пот.
— А тебе не показалось... — начал Марко, подходя.
— Нет, — отрезал Ник и отвернулся.
А отвязавшись от собеседника, он мысленно возблагодарил Господа и своего босса за то, что его оставили жить.
*
...Нельзя ехать, был он уверен.
"Не делай это, дай им уйти", твердил внутренний голос необычайно назойливо и разборчиво, он будто слышал его в ушах.
Но он вспоминал лицо Марко, его довольную, почти ехидную улыбочку, которой тот сопроводил свой последний вопрос — и знал, что остаться не может.
«Других девчонок наживешь», — словно и правда голос в голове прозвучал. — «Другую банду. Новые деньги. Жив будешь — наживешь».
Билл поджал губы, отпустил индейскую монету в кармане — и пошел в пороховую пещеру.
Пушку он им не доверит. После сегодняшнего — особенно.
**
Солнце поднялось уже высоко и припекало, словно забыв о ночном холоде, а младшие все не показывались. Уже приготовил завтрак Маглор, поднявшись раньше всех и без уведомления взяв на себя хлопоты по их скудному хозяйству. Казалось, он за долгие одинокие века сделался привычен к подобной кочевой жизни, и Маэдрос захотел сесть рядом с ним у огня и долго, подробно расспросить обо всем. Но не при чужих. Не сейчас.
Замоченные ночью бобы и обжаренный бекон успели насытить всех, остаток в котелке выглядел тревожно.
— Что делать будешь, если они не приедут? — спросила Донна негромко. Впрочем, Нэн и Ханна смотрели во все глаза, от них не спрячешься.
— Сердце подсказывает, что с ними все хорошо. И я их дождусь.
Но беспокоился Маэдрос больше, чем показывал, и потому он приказал одному из братьев подняться на плато и высматривать близнецов, а остальным — упражняться в стрельбе, и сам подал к тому пример.
Теперь он взялся за карабин Шарпса. Донна здесь ничем не могла ему помочь — не имела дело с таким ружьём, в чем ещё раньше призналась. Оставалось положиться на память. Казалось, в его голове разворачивается свиток с рисунками, что не выцветают от времени. Иногда Маэдрос об этом жалел. Теперь — лишь позволил развернуться в памяти движениям и рукам торговца Такера, который в свете яркой масляной лампы уверенно открывает замок оружия, вкладывает в отверстие обернутый вощеной тканью патрон, а затем насаживает крошечную медную чашечку капсюля.
Здесь и теперь Маэдрос медленно повторял эти мелкие движения, запрещая себе торопиться. Затем он примерился к ружью, приложил его к плечу, как и прежнее. Все верхушки кактусов вблизи уже пострадали от них, он мимолётно пожалел эти нелепые создания. Будь на его месте лесные сородичи — ни за что бы не опустились до такого варварства. Но кто он теперь такой по меркам своего народа, как не дикарь, который мыслит прикладной пользой?
Больной, полузасохший кактус поодаль вновь стал его целью. Вчера ему уже удавалось в него попасть. Но карабин весит чуть иначе и лучше лежит в руках...
"Я исход долгого пути", — без слов говорили его устремлённые вперёд очертания и скруглённые, удобные линии ложа. — "Я исход множества размышлений и улучшений. Сотни людей трудились надо мной и надо всем, что мне предшествовало. Сотни и сотни людей трудились над тем, как лучше убивать себе подобных". Казалось, он гордится собой и тем, как удобно лежит в руках...
Выстрел, и от полузасохшего кактуса отлетает маленький кусок сбоку, правее и ниже цели.
"Двадцать девять".
Следующий патрон.