Эльфы на Диком западе: Убить Большого Билла
Шрифт:
— Ой, — вырвалось у Ханны.
Глаза Келегорма внезапно округлились. Краска бросилась ему в лицо, он покраснел отчаянно, как в детстве, и с шумом втянул воздух. Ханна сорвала с пояса флягу с водой и поспешно сунула ему в руки.
— Запейте скорее, — пробормотала она. Келегорм припал к фляге и сделал несколько жадных глотков. Глаза его покраснели.
— Что это? — выдохнул он наконец.
— Ну ты парень даёшь, так даже мексиканцы не делают! — сказала Нэн с каким-то восхищением. — Кто ж в рот целый халапеньо тащит! Ты прямо как ребе... В общем, его по крошке едят или в котел одну штуку кладут для остроты!
Тяжело дыша, Келегорм молчал, у него покраснели даже уши. Амрод отобрал у него плод, осторожно лизнул кончиком языка и зашипел.
— Да тут хватит нож испачкать в этом и мясо им порезать, — предупредил он.
Нэн, сдерживая хихиканье, отправилась резать хлеб и мясо, а коварный плод пошел по рукам. Даже Маэдрос не утерпел, с любопытством принюхался — гладкий и пустой внутри плод почти ничем не пах — а затем коснулся его языком — и на языке словно расцвел язычок пламени, вцепился в него и начал менять оттенки, все разгораясь. На мгновение нестерпимо захотелось получше изучить эту удивительную красную землю, где растут огненные плоды и так ценна вода. Если бы им не мешали, они бы могли сейчас читать здешние книги и пробовать новую еду... Снова радоваться жизни! Чувство мелькнуло и исчезло, оставив после себя стойкую ярость, похожую на вкус халапеньо на языке. Они сделают это. Они справятся с этими разбойниками — и смогут спокойно взглянуть на здешнюю жизнь. Выбора больше нет. Они справятся.
— Ступайте, — кивнул он младшим, чувствуя, как медленно гаснет пряный вкус. — Сейчас.
На узком уступе ниже лошади сгрудились вокруг поилки. Маэдрос осмотрел его, но счёл ещё менее удобным, чем дощатый дом: виден сбоку, на откосе будет неудобно лежать, единственное место, где удобно разместиться одному стрелку — на уклоне тропинки сюда. Что ж, в худшем случае кто-то может залечь и здесь, но пока дом — единственное подходящее место для обороны за всю дорогу.
Амрод вывел лошадей и кивнул ему, Амрас коротко обнял — и вот они уже помчались по долине вверх, поднимая пыль, а Маэдрос вернулся к ограде перед домом. Там Карантир, пропустивший все изучение халапеньо, затачивал обломанные жерди частокола своим боевым топором на длинной рукояти, и перед ним высилась кучка уже готовых, а чернокосые девушки и Донна вытаскивали из дома сломанные жерди и подносили ему самые длинные. Девушки смотрели на большой топор с восхищением, Донна скорее недоумевала, но молчала. Куруфин, Келегорм и Маглор уже подправляли ограду, скинув верхнюю одежду. Они чуть наклоняли колья наружу, и это смотрелось угрожающе для всадников, по крайней мере, на местных невысоких лошадях. В тени стены Нэн резала еду на расстеленной скатерти. Все были при деле, кроме него, подумал Маэдрос, тоже сбрасывая кожаный плащ. Настало самое жаркое время дня.
Одна из беглянок вдруг заговорила, показывая в долину. Потом повторила медленно:
— Следы. Видеть. Все, — и помела выразительно руками перед собой.
— И верно, — Келегорм прервался, вытирая лоб. — Их могут увидеть. Пусть заметут следы, все польза будет.
— Индейцы, — вздохнула Донна непонятно. Но кивнула и обратилась к девушке с несколькими непонятными словами.
— Кто такие индейцы? — негромко и с любопытством спросил Карантир разом у Донны и обоих чернокосых.
Донна подняла брови, но не успела ответить, как черноволосая девчонка вскинула голову:
— Мы не говорить индейцы! Мы пайуте! Мы говорить пайуте, апачи, зуни! Вы белые, говорить индейцы!
— Значит, мы для вас белые, вы для нас индейцы, — медленно сказал Карантир. Он больше не улыбался.
— Мы пайуте! Мы жить там. Где большая река, — она махнула рукой куда-то в сторону холмов на северо-западе. — Белые идти. Мы говорить, белые жить рядом. Белые идти. Мы говорить, много белых, не жить рядом. Белые идти и убивать. Мы уходить. Белые идти вслед. Почему? Ты хороший белый. Помогать. Почему белые идти?
Карантир растерянно обернулся к Донне.
— Вернётесь домой, когда мы победим, — сказал Маэдрос, вложив в эту фразу побольше уверенности.
— Верно, — хмуро сказала Донна. — Давайте поедим и за дело.
Черноволосая отошла к подруге и они заговорили тихонько на своем языке.
А Донна шагнула к Маэдросу и тоже негромко сказала:
— Боюсь и подумать, чего вы ещё не знаете.
— Уже знаем самое главное, — успокоил он ее, — но здешних жителей — нет. Кто они? Много ли их? Они враждебны?
Донна вздохнула.
— Немало, — ответила она. — Одни враждебны, другие нет.
— Почему "белые идут вслед за ними"?
— Потому что мы селимся на земле, где они жили до нас, — услышал Маэдрос Ханну. Он так сосредоточился, что не заметил, как она вышла из дома и прислушалась. — Мы приезжаем, чтобы поселиться здесь и построить дома, а они уходят. Но на Восточном побережье десятки тысяч других людей мечтают о своей земле и своем доме, и они тоже приедут сюда искать землю. И нам жить рядом...
— И хватит пока, — отрезала Донна. — Спроси меня потом. И у Ханны книги есть.
— Непременно, — сказал он обеим. Он обязательно подумает об этом. Позже.
...Если бы не халапеньо, мясо с жёлтой лепёшкой показались бы ему теперь пресноватыми. Но маленькая долька красного плода, оставленная поверх них, обожгла губы и взбодрила. Они все стояли в одном кругу и торопливо ели — эльфы, женщины и беглянки, и фляги с водой переходили из рук в руки. Нужно было спешить, и лишь Донна упорно и спокойно повторила свою благодарность Создателю за трапезу, проглотив остаток хлеба.
А потом братья вернулись к работе, и даже полторы руки Маэдроса здесь оказались вовсе не лишними. Женщины подтаскивали камни, укрепляя ими свежевыправленный частокол. А сверху на это смотрело горячее солнце, и Маэдрос мрачно думал, каково же здесь летом в середине дня, если так жарко поздней осенью. Карантир, Келегорм и Куруфин быстро сбросили и рубахи, чтобы их не пачкать, да и Маэдросу мешала это сделать лишь мысль, что одеваться ему дольше других.
Девушки пайуте вернулись из долины, где заметали следы пучками жестких трав, и все косились на них, то опасливо, то восхищённо. Ханна отворачивалась, и Маэдрос вдруг понял, что заставило ее пойти в поход, и вздохнул — кажется, он догадался ещё утром. Возможно, далеко не все беды, причиненные разбойниками, стали известны в городе, подумал он. Но и это лучше выбросить из головы, оставив лишь дело.
Солнце опустилось немного ниже, ограда ощетинилась новыми жердями, наклоненными к северу, когда что-то сверкнуло на краю зрения, и Маэдрос резко выпрямился, оглядывая кромку холмов, а рядом Келегорм повторил его движение. Указал рукой:
— Вот они.
Блеск повторился.
— Что такое? — удивилась Донна, подойдя. Сощурившись, она взглянула в ту же сторону. — Ничего.
— Я вижу. Прячьтесь за стены. Там чужак.
Женщины подхватили сумки, что ещё оставались снаружи, и поспешно утащили в укрытие. Братья поспешно оделись и тоже ушли под прикрытие стен. Внутри теперь было просторнее, сломанные доски сложили вдоль стен, а кое-где и прибили к ним, укрепив стены под окнами и в углах.