Эликсир жизни
Шрифт:
Что касается Алевтины, это был именно тот случай, который имел в виду Кашеедов, говоря, что в монастырь должны уходить молодые женщины, разочаровавшиеся в любви. Она постриглась в монахини после своего неудачного замужества (с мужем прожила не больше месяца). Что между супругами произошло, никому не рассказывали ни ее бывший муж, ни она сама. Расставшись, они уже больше никогда не общались друг с другом.
Старая монахиня примчалась к брату сразу после того, как на ее глазах в церкви произошло чудо, справедливо не доверяя современной технике: ни скайпу, ни телефону – все прослушивается, за всеми следят.
Только что она закончила подробный рассказ о произошедшем сегодня инциденте.
– Выяснить, что это за типы, мне не удалось, – сказала она извиняющимся тоном. – В нашей церкви они ранее не появлялись.
Игнат успокаивающе похлопал ее по плечу.
– Не волнуйся, сестренка, мы их вычислим уже через два часа по моим каналам в полиции, это пустяк. Тебе, правда, придется поехать, фоторобот составить.
– Угу, угу, – согласно кивнула Алевтина.
Марфин задумчиво посмотрел вдаль, а потом перевел взгляд на сестру.
– Какая же ты молодчина, – произнес он с нежностью. – Я все сделаю, чтобы получить это лекарство. Ты меня знаешь, я всегда добиваюсь того, чего захочу. Как мне тебя отблагодарить?
Вопрос смутил монахиню, задев какие-то струны, о которых она еще никому не говорила.
– Я стесняюсь сказать, – призналась она.
– Говори, мы же не чужие.
Она колебалась недолго, выпалила, как выстрелила:
– Когда я умру, удели мне несколько капель. Я еще не готова… Я еще жить хочу. И смерти боюсь.
Игнат улыбнулся.
– Так и быть, сестра. У меня к тебе тоже просьба: пусть лекарство хранится у тебя. Сыновьям я его не доверю.
– Хорошо, Игнатушка.
Договор решили скрепить рюмочкой чего-нибудь покрепче пива, после чего старуха ушла.
Посмотрев на часы, Марфин нажал кнопку селекторной связи.
– Соберите моих сыновей сегодня ровно в одиннадцать тридцать в кабинете, – приказал он, размышляя о том, что к этому времени имена изобретателей должны стать ему известны.
4. И сыновьям дает наказ
Кабинет был таким же помпезным, как все вещи, окружавшие Марфина. Это было большое довольно темное помещение, уставленное шкафами с толстыми книгами в дорогих перелетах. К книгам, впрочем, никто никогда не прикасался, кроме уборщицы, сметавшей с них пыль. На полках стояли, мерцая, как тревожные кнопки, несколько старинных медных подсвечников, за которые Марфин когда-то заплатил большие деньги. Они никогда не использовались по назначению, так же, как и книги.
Во главе массивного стола из темного полированного дерева сидел сам Марфин. Перед ним на простых жестких стульях – его молодая поросль. Стулья были жесткими – пусть подчиненные, в том числе и деточки, не забывают, кто они и кто он, и не расслабляются! Старший сын, Федор, темноволосый и смуглый, был похож на отца телосложением. Любые проблемы он умел решать только силой. Дипломатичность и умение договариваться, чтобы достичь взаимопонимания с партнерами, у него отсутствовали напрочь. Он не знал жалости ни к кому. Ему отец доверял выполнение самых грязных, кровавых, но в то же время и самых опасных заданий, требующих хладнокровия, смелости и безжалостности.
Петруша был похож на мать, которая в юности была очень
И, наконец, Иван, слишком молодой еще, чтобы как-то проявить себя. Он единственный из братьев реально учился и действительно имел хорошее образование. Отец, разумеется, заставил всех сыновей получить дипломы об окончании вузов, но молодым мажорам чаще всего было проще купить нужные оценки, чем заработать их. Наличие диплома, как известно, не всегда свидетельствует о подлинном образовании. Иван же сносно знал китайский язык, выучил просто потому, что ему это нравилось, было интересно. Младший сын очень помогал отцу, когда нужен был доверенный переводчик, а с китайцами у папаши было дел больше, чем с какими-либо другими иностранцами. Кроме того, Иван вообще оказался востребованным специалистом. Его тысячу раз приглашали на постоянную работу коллеги и друзья отца, но он предпочитал оказывать разовые услуги за хорошую плату.
Для простого парня это был бы замечательный успех, но он был сыном Игната Марфина, и оказывать любые услуги, в том числе самые интеллектуальные, для него, по мнению старика, было зазорно. Старик позволял ему работать на чужих лишь до тех пор, пока Иван оставался холостым и бездетным. Внуки не должны привыкать к подобному – зависимому – положению, это ломает все моральные установки. Марфины всегда должны быть хозяевами в этой жизни, а уж никак не обслугой.
Все это в который раз проносилось в голове Игната, когда он всматривался в лица своих детей. Наконец, он встал и начал речь.
– Стало известно, что некие молодые люди изобрели средство, позволяющее реанимировать мертвых.
Сыновья молчали, не проявляя никакого воодушевления или хотя бы вежливого интереса. Старик продолжил.
– Это уникальное лекарство, аналогов которому нет в мире. Оно возвращает к жизни даже давно умерших людей, – про «давно умерших» Игнат добавил от себя. – Изобретатели работают в НИИ инсектицидов. Один из них, Василий Кашеедов, – вахтер. Другой, Аркадий Басистый, – дежурный аборант, к тому же студент последнего курса медицинского университета. В НИИ, где они работают, недавно изобрели эффективное средство от мух. Рецепт оживляющей микстуры никому неизвестен, о ее существовании там тоже не слыхали.
Марфин дал некоторое время сыновьям переварить информацию, затем продолжил.
– Я уже стар. Да-да, не говорите ничего, – жестом он остановил вырвавшиеся у сыновей возражения. – Сколько мне осталось, одному богу ведомо. Я бы хотел уйти в мир иной в тот день и час, когда сам посчитаю нужным. Мне нужно подвести баланс своей жизни, так сказать, свести дебет с кредитом, заплатить долги и вообще – морально подготовиться.
Обычно Игнат не затруднялся объяснением мотивов своих поступков окружающим, сыновья не исключение. «Видимо, на самом деле, старею», – отметил он это про себя и перевел разговор на более предметную тему.