Эликсир
Шрифт:
— Но ведь если ты веришь, что эта «штука» не человек, то для него не имеет значения, где я нахожусь, не так ли? Ему ничего не стоит хоть сегодня напасть на меня прямо в спальне!
Ох, зря я это сказала! Я почувствовала, что краснею, и постаралась отвлечь Бена дальнейшими рассуждениями:
— Кроме того, папа ведь допускал и другую возможность, что он окажется моим ангелом-хранителем. Или ты об этом забыл?
— По-твоему, он похож на ангела-хранителя? Да, на ангела-хранителя он похож не был, но все, что я о нем знала, убеждало меня,
Хотя, конечно, все, что я о нем знала — неважно, насколько реальным мне это казалось — на деле оставалось не более как плодом моего воображения… Или нет?
Впрочем, точно так же, как и ангел-хранитель, инкуб были плодами воображения автора
Пожалуй, лучше мне все-таки придерживаться реальных фактов. Одним несомненным фактом являлось то, что вокруг меня творилось нечто странное, однако я предпочла бы найти этому объяснение в современном взгляде на какую-нибудь теорию струн, чем в древнем томе о мире духов Вторым несомненным фактом было то, что мой родной отец был в курсе странных вещей, творившихся вокруг меня всю мою жизнь, однако не потрудился рассказать об этом самой заинтересованной персоне.
— Но почему папа рассказал об этих снимках тебе, а не мне? — спросила я.
— Мы с ним об этом говорили. Он объяснил, что, когда ты была маленькой, он не хотел тебя пугать. А когда ты подросла, то стала так походить на свою маму и никогда бы ему не поверила.
Я грустно улыбнулась. Папа был прав, и в эту минуту я как бы ощутила его присутствие в этой комнате. А еще я поняла одну важную вещь: я действительно знаю его лучше, чем Бен. Потому что теперь я знала, что он мог подумать.
— Папа знал об этом всю мою жизнь, — сказала я, — но не обмолвился и словом, потому что не хотел, чтобы страх мешал мне делать то, что я хочу. И я не позволю страху ломать мне жизнь. Мы едем в Рио.
Бен открыл было рот, чтобы возразить, но понял, что это бесполезно. И лишь испустил тяжелый вздох.
— Ладно… Мы едем в Рио.
Вечером курьер доставил заказное письмо от мамы с нотариально заверенным согласием на мою поездку в Бразилию. К официальным бумагам она приложила лишь короткую записку: «Я все еще этого не одобряю, но верю, что ты сама сумеешь сделать правильный выбор. Целую, мама».
Итак, все улажено.
Укладываясь спать в тот вечер, я все гадала: не повлияют ли сделанные мной открытия на то, что происходит со мною во сне? Появится ли мой парень? Станет ли он вести себя по-прежнему? Я умирала от желания все это узнать, но, к сожалению, практически невозможно заснуть, когда вам хочется увидеть какой-то один определенный сон! К двум часам ночи я полностью сдалась и стала раскладывать пасьянс, лежа в постели и одним глазом посматривая на какой-то старый сериал по телевизору. Я собиралась спуститься вниз, как только закончится серия, чтобы заварить себе чаю, но этого так и не случилось.
Вместо этого я обнаружила, что сижу в забегаловке у Далта.
Я сидела за барной стойкой, следя за тем, как ловко орудует повар над своим грилем, переворачивая несколько бургеров и следя за яблочным пирогом. Дверь со скрипом открылась, и мне не было необходимости оборачиваться и смотреть, чтобы узнать, что это пришел он. Я почувствовала сквозняк из открытой двери, и исходящую из него силу, когда он прошел мимо столиков, и жар его тела, когда он подошел к стойке и уселся всего в нескольких сантиметрах от меня.
Между нами словно пробежал электрический разряд, и я чувствовала, как меня прожигает насквозь его взгляд, но все еще не повернула голову
— Кто ты? — спросила я.
— Ты знаешь, кто я, — ответил он. — Я твой.
Повар ловко перевернул бургер и прижал его к решетке своей лопаткой. Мясо зашипело, брызгая жиром на угли.
— Мне следует бояться тебя? — спросила я.
— Зачем беспокоиться? — ответил он. — Все равно конец не изменишь.
Повар перекинул бургер на тарелку и поставил ее передо мной: сочащееся соком нежное мясо на свежей разрезанной булке.
Только это был вовсе не бургер. Мне подали жареного тарантула.
Я ахнула и подняла глаза на повара. Это был Бен, и его лоб был покрыт бисеринками пота. Он подмигнул и ткнул лопаткой в сторону гриля, где шипели и плевались жиром тушки еще полудюжины огромных пауков.
В ужасе я отшатнулась… и оказалась нос к носу с тем парнем, и его глаза были такими же бездонными и завораживающими, как и всегда… только на этот раз они смотрели из глазниц мертвого черепа.
— Поцелуй меня… — прошипел он.
Я ринулась было бежать, но не смогла двинуться с места. А эта тварь придвинулась и распахнула свою жуткую пасть, и внутри я увидела бездонное, бесконечное ничто, жадную воронку, которая притягивала и притягивала меня все ближе, грозя втянуть в себя без остатка…
Я вскочила на кровати и с ужасом обнаружила, что что-то приклеилось к моему лицу. Я отчаянно рванула и отбросила это от себя…
… пасьянсная карта.
— Ух… — вырвалось у меня.
Итак, любовник из моих снов превратился в персонаж кошмаров. Отлично. Нет, правда, так даже лучше. По крайней мере эту сюжетную линию можно считать отработанной.
Однако вскоре кошмары каким-то образом переплелись с прежними романтическими снами. И в следующие две ночи меня терзали еще более страшные видения, видения, похожие на реальность, но самую жестокую и безумную реальность, лишенную всякой логики — и тем не менее похожую на правду.
Я была Оливией. Я сидела в чудесной комнате и сияла от счастья. Вокруг меня собрались мои поклонники, и одеты они были так ярко, что у меня резало глаза.
И он был здесь и держал меня за руку. Он улыбался… И вдруг кровь начала хлестать из его груди, из его рук, из его ног… Она расплывалась и стекала с его тела, а он как будто и не замечал этого . Он по-прежнему улыбался и даже ободряюще пожимал мне руку. Я закричала, но и тогда он ничего не заметил.