Элис. Навсегда
Шрифт:
Мэри ждет сплетен, и я их ей доставляю. Благодаря Одри Кэллум я собрала забавные истории, хотя ни одна не годится для публикации, – например, о наследнике крупного производителя кондиционеров, который вложил в журнал деньги, чтобы уклониться от уплаты налогов, и о сексуальных предпочтениях главного редактора.
– Видела там кого-то из больших людей? – спрашивает Мэри.
– Лоренса Кайта, хотя у меня не получилось в этот раз даже толком с ним поздороваться. Он беседовал с одной примечательной особой. Черноволосая женщина
– Джулия Прайс, – отвечает Мэри, не переставая стучать по клавишам компьютера. – О, она та еще штучка, эта Джулия Прайс, доложу я тебе.
В обед, когда рабочие места вокруг моего стола пустеют и сотрудники устремляются на лужайку перед зданием, чтобы съесть свой сандвич, сидя на травке, я ввожу в поисковик Интернета: «Джулия Прайс».
От того, что мне удается о ней прочитать, у меня делается тревожно на сердце.
Никаких особых планов на свой двухнедельный отпуск я не строю. Просто ничего не приходит в голову. Потом я решаю, что можно будет наконец покрасить книжные полки и дня два, как обычно, провести у родителей. Остальное время мне заполнить нечем. Я отправляю сообщение Полли с вопросом, где можно посмотреть спектакль труппы «Люди лорда Стрэнга». Ранее она упоминала, что на следующей неделе они будут выступать в Уортинге или Истберне.
Но во вторник вечером, когда я возвращаюсь домой с работы, Полли звонит мне и сообщает: постановка получилась ужасающе плохой, и от идеи пришлось на время отказаться. У Пандоры появился новый дружок и в последнюю минуту увез ее с собой на юг Франции. Бен слег с ангиной и высокой температурой. И, кроме того, когда дошло до реального дела, выяснилось, что им требуется кипа «официальных разрешений и прочих бумаг».
– И тогда Сэм заявил, что нужно дать задний ход, – рассказывает Полли. – Видишь ли, в подобных условиях даже его талант режиссера нам не поможет. Так обидно!
В ее словах нет огорчения. Понятно, что, как и Сэм, она быстро утешилась, продолжая получать щедрые родительские подачки.
– Я сейчас в Бидденброке, – продолжает Полли. – Если ты собираешься навестить родителей, почему бы тебе не приехать ненадолго сюда на следующей неделе? Места здесь достаточно.
И верно, даже по телефону мне слышна гулкая акустика помещения, где она находится: огромное пространство комнаты, высоченные потолки.
– Действительно, почему бы и нет? – произношу я. – Приеду с удовольствием.
Когда ближе к вечеру я проезжаю через деревню, она являет собой приятнейшее зрелище, занятая приехавшими сюда на все лето или на несколько дней семьями. В удлинившихся тенях, отбрасываемых каменным зданием церкви и высокими тисами, растущими на прилегающем погосте, они устраивают пикники или играют с мячом на лужайке. Под зонтиками над наружными столиками кафе почти нет свободных мест. Женщины в ярких сарафанах и пакетами с покупками, мужчины в удлиненных защитного цвета шортах с множеством карманов, детишки в полосатых футболках.
Дом
Это можно назвать скромным георгианским загородным особняком или достаточно большой виллой. Дом частично сложен из кирпича, частично – из камня, фронтоны по краям, но в целом без претензий на богатство или роскошь. Здание не выглядит красивым, однако солидная и основательная архитектура делают его привлекательным.
Я останавливаюсь у подсобных построек рядом со стареньким «саабом» и белым «мини-купером», который принадлежит Полли. Глушу двигатель и сижу за рулем, любуясь шток-розами, которые кивают бутонами под порывами легкого ветерка. Тишина нарушается только курлыканьем лесных голубей. В траве валяются молоточки для игры в крокет, а среди гортензий я вижу красный, голубой, зеленый и желтый шары, как застывшие на своих орбитах планеты.
Парадная дверь заперта, да и вид у нее такой, словно ей редко пользуются. Поднимать переполох звонком не хочется, и я закидываю на плечо свою дорожную сумку и шагаю к заднему двору, куда ведет кирпичная арка. Передо мной открывается другая лужайка, и на ней центральное место занимает обширная крона старого медного бука. Под ним стоит несколько шезлонгов. Трава рядом с ними усеяна книжками, пустыми чайными чашками, винными бокалами и тюбиками крема для загара.
– Вы ведь Фрэнсис? – раздается голос за моей спиной.
Обернувшись, я вижу Онор, она выходит из сумрака дома, выжимая свисающую спереди густую прядь мокрых волос, и вода с нее льется на кирпичи дорожки. Она в розовой футболке без рукавов и короткой юбке в полоску, узкой в бедрах, но ниже распускающейся складчатым кокетливым воланом.
– Полли предупреждала о вашем появлении, но не сказала, что это будет именно сегодня.
Звучит не слишком приветливо.
– Да, таков был изначальный план, – улыбаюсь я. – Вы, наверное, Онор? А где Полли?
– В последний раз я видела ее у бассейна, – отвечает она, отжимая волосы. – Мне пришлось первой отправиться в душ, потому что сегодня моя очередь готовить ужин. Надеюсь, еды хватит на четверых.
Потом, словно войдя в мое положение гостьи, Онор даже снисходит до попытки помочь. Она бы показала мне мою комнату, но понятия не имеет, где Полли собирается разместить меня.
– Хотите искупаться? – спрашивает она. – Бассейн за фруктовым садом. Надо только открыть дверь в стене.
Если мне необходимо переодеться, я могу воспользоваться раздевалкой, где в стенном шкафу много банных полотенец.