Эмеслам
Шрифт:
Впрочем, свою главную ставку Адрия сделала на подполье, с которым она не теряла надежды связаться. Интервью с загадочным Гильгамешем компенсировало бы всё! Это стало бы бомбой, которая взорвала бы не только мир большой литературы, но и сотрясла бы политические кулуары! Вот если б только Гильгамеш согласился на встречу!.. Но пока телефон, который ей передал Шихатбудинов, молчал. Да и сам помощник президента тоже больше не выходил на связь. Её разъедало изнутри нетерпение и Адрии приходилось саму себя осаживать, напоминая себе, что с момента её тайной встречи с Вакифом Шихатбудиновым прошло меньше недели и глупо ждать каких-то подвижек в деле за такой короткий срок.
Замира Салмахова, сидящая рядом с отцом на пассажирском
— Наверное, вы ожидали чего-то более интересного, — заметила она с извиняющимися нотками.
— Почему вы так решили? — без особого интереса спросила Адрия.
— Ну я же читала ваши книги! В них столько интересного, не то что вы встретили у нас, в Эмесламе…
Адрия мило улыбнулась ей, всем своим видом демонстрируя беззаботность:
— О, вы ошибаетесь, дорогая моя! И я объясню, почему: мои книги — это конечный результат долгой, кропотливой работы — этакий конденсат всех моих впечатлений. Ни одно из моих дел, которые я описала в книгах, не являлось приключением в чистом виде. Приключением оно стало потом, когда я решила записать все произошедшее. А правда состоит в том, что далеко не каждый мой день приносил мне что-то интересное и новое. Так и сейчас — я просто терпеливо жду чего-то интересного, собираю информацию, анализирую. Я ведь профессионал своего дела! А любой профи как охотник — он может долго сидеть в зарослях, поджидая добычу.
Её шутливый монолог вызвал у месламитки ответную улыбку.
— Но у вас уже есть добыча: интервью с президентом!
— Он не единственный крупный зверь в этих местах, — не удержалась от многозначительного намека Адрия. — Есть, как минимум, еще один человек, у которого я хотела бы взять интервью — Мансур Касем Месхингасар. Как его тут все называют? Сардар?
Это были отнюдь не пустые слова — Адрия уже отправила в издательство газеты запрос на проведения и интервью с сардаром. Если главный редактор одобрит её идею, то после этого можно будет отправить официальный запрос Месхингасару и предложить ему интервью. Возможно, он откажется разговаривать со столь скандальной особой, каковой являлась Адрия Дравич, но вся эта бюрократическая возня даст ей возможность вполне официально побыть в Эмесламе, не вызывая никаких подозрений.
Между тем, улыбка тотчас пропала с лица Замиры, сменившись тревогой.
— И о чем вы хотели бы поговорить с сардаром? — девушка постаралась сказать это небрежно, но получилось слишком искусственно.
— О чем можно поговорить с человеком, чье лицо я вижу буквально повсюду — на стендах, плакатах и щитах? При том, что лица президента я в городе не видела не разу? — хмыкнула журналистка, с интересом следя за выражением лиц Замиры и её отца. — О том, какие планы он имеет на свою политическую карьеру, естественно! Когда следующие президентские выборы? В январе следующего года? Какие у него шансы занять президентское кресло?
Гуран Салмахов поежился, будто испытывал сильный дискомфорт.
— Шансы?.. Шансы, конечно, высокие… — угрюмо пробормотал он себе под нос. — Если он выдвинет свою кандидатуру на выборах, то, без сомнения, выиграет. Но тогда те крохи демократии, что есть в Эмесламе, можно будет торжественно похоронить.
«Как интересно он запел! Неужели режим Ашургалова нравится ему больше, чем перспектива увидеть на его месте Месхингасара?» — подумала Адрия насмешливо.
— Демократия? Разве Мирза Ашургалов не сидит в президентском кресле уже добрых двадцать лет? Это, по-вашему, демократия? — она проговорила это нарочито вызывающе, желая задеть собеседников за живое и спровоцировать на неосторожные высказывания. — По крайней мере сардар — человек новый во власти. Насколько мне известно, никто из его родственников не занимал высокие посты в правительстве, в кумовстве его никто не сможет обвинить. Своего положения он добился благодаря своим военным заслугам. Кроме того, насколько я вижу, он довольно популярен в народе…
— Он заслужил свою популярность воюя против демократического пути Эмеслама! — скорее выплюнул, чем сказал Салмахов.
— Почему вы осуждаете сардара, а не Ашургалова? Ведь они были по одну сторону в этой войне! — не преминула ядовито отметить журналистка. — И разве не Ашургалов отдавал ему приказы во время войны? Ведь, насколько я понимаю, сардар — он кто-то вроде министра обороны в Эмесламе?
— В нашей политической системе царит такой бардак, что никто не сможет вам ответить со всей точностью, какие функции выполняет сардар! — с откровенной горечью ответствовал мужчина. — В старину в Эмесламе сардаром называли царя, единолично правившего страной и народом. После вхождения Эмеслама в Российскую империю, так стали именовать Наместника, действовавшего от имени императора. Когда пришли Советы, то титул «сардар» перестали использовать, вместо этого говорили: «Председатель Съезда Советов Эмеслама». И даже после развала СССР к этому титулу не возвращались! Был президент и правительство, которое ему подчинялось!.. Но все изменила война — именно она возвысила Месхингасара и дала возможность ему присвоить себе титул сардара! Для соблюдения приличий, он утверждает, что сардар — это не царь, а главнокомандующий вооруженными силами Эмеслама, но кого он пытается обмануть!..
— Вы хотите сказать, что Месхингасар сам себя так назвал?
— Так его начали называть солдаты во время войны, а потом уже весь народ, а Месхингасар «скромно» согласился с этим титулом!
— Но, если это просто народное прозвище, стоит ли так беспокоится? — продолжала удивляться Адрия.
— Нет ничего хорошего в том, что кто-то называет себя царем при имеющемся президенте!
— Но почему вы считаете, что правление Ашургалова все же лучше, чем власть Месхингасара? — вернулась к своему первоначальному вопросу журналистка.
Гуран Салмахов снова поежился от дискомфорта и патетично заявил:
— Ашургалов двадцать лет у руля, какой бы он ни был коррупционер — но мы знаем, чего от него можно ожидать как от политика. А Месхиангасар… Он не политик, он головорез! И он не удовлетворится полномочиями президента, он захочет вернуть титулу сардара свое было значение — и назовется царем!
— Откуда такая уверенность? Может, из него выйдет вполне приличный президент, — поддразнила взволнованного диссидента Адрия. — А возможно, он вообще не захочет взваливать на себя такую ответственность как президентский пост.
— Вы недооцениваете его амбиции, госпожа Дравич! — состроил кислую физиономию Салмахов.
— Ашургалов — коррупционер. Месхингасар — головорез. Так кого же тогда выбрать главой страны? — задалась журналистка очередным вопросом. — Быть может, кого-то из лидеров подполья? Ведь повстанцы как раз и боролись за демократию в Эмесламе. Какая поддержка у подполья среди народа, господин Салмахов? У вас есть такая информация?
Тот побоялся ответить более конкретно, поэтому высказался уклончиво:
— Даже если такая поддержка и есть, то она крайне мала.
— Значит, тогда и выбирать не из чего! — резюмировала Адрия саркастично, а потом с сожалением вздохнула: — Жаль будет, если сардар отклонит мою просьбу об интервью! Я бы хотела увидеть его вживую хотя бы издали!
— У вас будет такая возможность, госпожа Дравич. На параде! — с готовностью возразила Замира.
— Каком параде?
— Замира говорит о параде в честь завершения гражданской войны, — пояснил Гуран Салмахов. — Наше правительство пафосно называет его «парадом победы». Он приурочен к началу Элултура — месяцу священных религиозных празднеств в Эмесламе. Его будут проводить 20-го августа — вот там вы сможете разглядывать сардара столько, сколько захотите, ведь он будет этот парад возглавлять!