Эми и Исабель

Страут Элизабет

«О конечно, — скажет Исабель, — вот здесь, за углом, он страшно тесный, — пауза, — но чистый». Последняя фраза будет произнесена с некоторой долей шутки, и Эмма более дружелюбно, чем могла бы ожидать Исабель, ответит: «Какое это имеет значение, не правда ли?»

И она проскользнет в туалет, и что? Посмотрим. Исабель много раз пыталась посмотреть на собственный туалет посторонним взглядом, открывая дверь в него снова и снова, достаточно ли он чист. Трудно сказать. Вроде чего-то не хватает. И тут ее озарило: конечно же, не хватает цветов.

По пути в цветочный

магазин она не заметила дочь, которая стояла босиком в телефонной будке и курила. Если бы она ее заметила, если бы она чуть подняла веки или если бы не была так занята собственным возбуждением и смутной неловкостью в связи с покупкой цветов (она никогда их не покупала) для украшения дома ради ожидаемых вечером гостей, может быть, все пошло бы иначе. Ибо трудно представить, что, обнаружив босоногую дочь, на губах которой была лиловая помада с блестками, а в руках сигарета, измазанная той же помадой, да к тому же, узнав, что она не в библиотеке и не со Стейси, — трудно представить, что Исабель не устроила бы скандал, в результате которого Эми отправилась бы домой и была бы заперта в своей спальне, от греха подальше.

Но этого не случилось. Исабель вошла в цветочный магазин, прозвенел колокольчик на двери, как раз перед тем, как Эми, щурясь, вышла из будки, выбросила сигарету под ноги и направилась в другую сторону — на квартиру Пола Биллоуса. Сандалии она держала двумя пальцами за ремешки, ибо ходила босая при каждой возможности.

Прежде чем позвонить Полу, Эми испытала странное чувство, мгновенный приступ паники. Ей совершенно нечем было заняться. Совершенно. Она давно знала, что Стейси уедет с родителями на две недели на какую-то ферму, и когда она сказала матери, что проведет день и, возможно, ночь со Стейси, это была откровенная ложь. У нее не было ни малейшего желания наблюдать беспокойные приготовления к визиту и тем более созерцать прибытие Эйвери Кларка и его насквозь фальшивой идиотки-жены.

Так что Эми ушла с парой долларов в кармане, не имея никаких планов, и когда она дошла до города, купила сигареты и сперла помаду (первая кража удалась на удивление легко), ее стали одолевать мысли о том, как, собственно, провести день. Ее обескуражило сообщение школьного уборщика, что мистер Робертсон совсем недавно был в городе. В таком случае он должен был позвонить ей — а как же иначе? Это означало (страшно подумать), что телефон звонил, когда Эми уплетала пончики с Полом Биллоусом, покуривая сигареты. О, а вдруг, не зная, конечно, что Дотти Браун видела НЛО и раньше вышла на работу, он пытался позвонить ей на фабрику? Хотя это маловероятно и могло обернуться неприятностями.

Эми отогнала прочь мысли о том, что мистер Робертсон приезжал, но не пытался ее найти. Она все настойчивее убеждала себя, что человек, который ее любит («Ты ведь знаешь, что всегда будешь любима?»), который прижимал губы к ее младенческим соскам с любовью и изысканной нежностью, пристально и серьезно созерцал ее обнаженный живот, теперь вернулся в город вовсе не для того, чтобы забрать свои вещи из школы (тем более что он мог это сделать и раньше), но лишь для того, чтобы увидеться с ней.

Эми, чьи мысли всегда были заняты им, казалось, что мистер Робертсон поедет в школу, чтобы найти ее там или рядом, тем более что она

после ухода с фабрики и вправду бродила там по наитию, возвращаясь туда снова и снова, как и всякий, кто привязан к месту, где был счастлив.

Она и сегодня, после того как купила сигареты и слямзила помаду, осторожно обошла каменное здание школы, поскольку не хотела, чтобы ее снова заметил уборщик — мистер Джейнс. Но была суббота, и он не работал. «Никто не работает», — подумала Эми, направляясь к южной лужайке у главного входа в школу. Но чуть не наткнулась на Кекса Манделя, пересекавшего парковку, и спряталась за кустами сирени, вглядываясь в окна кабинета мистера Робертсона, — но ничего там не увидела.

В конце концов она вернулась в город и, перейдя мост, вышла к Бейзину, на тротуарах Ойстер-Пойнта ей было неуютно, животным инстинктом она чувствовала, что улицы Бейзина защитят, помогут ей скрыться, да и появится шанс натолкнуться на Пола Биллоуса, и он, если ничем не занят, возьмет ее покататься. Но Эми так и не смогла избавиться от мыслей, что если она будет бродить окольными улицами достаточно долго, то мистер Робертсон, проезжая мимо, найдет ее. Около четырех часов она устала, проголодалась и вошла в телефонную будку позвонить Полу Биллоусу.

И правильно сделала. Пол как раз собирался выходить — ему надо было ехать в Хенкок на встречу с агентом, уладить дела по страховке на машину, и он с удовольствием возьмет ее с собой.

— Я бы съела чего-нибудь, — призналась Эми, водя пальцами по стеклу телефонной будки; сигарета в руке выпустила клубок бледно-голубого дыма в глаза, и Эми отвернулась, не заметив мать, идущую мимо, — но я без денег.

— Какие проблемы! — ответил Пол. — Мы остановимся где-нибудь.

Повесив трубку, Эми подумала, может, Стейси поторопилась, порвав с этим парнем.

Исабель решительно направилась в захудалый цветочный магазин на Главной улице в Бейзине, вместо более гостеприимного, прелестного магазинчика в Ойстер-Пойнте, чтобы избежать встречи с Эммой Кларк. Ее ужасала возможность быть уличенной в приготовлениях к визиту. Ведь Эмма должна будет в итоге признать свое поражение. И Эмма должна будет сказать (если все пойдет как задумано, помоги боже) по дороге домой: «А ведь, Эйвери, как несправедливо мало внимания мы уделяли Исабель все эти годы». И Эмма должна будет позвонить по телефону утром и сказать, что, какие бы сплетни кто ни распускал, она недооценила Исабель Гудроу, и что они провели прелестный вечер у нее в доме, и что лишь теперь она поняла, что Исабель ужасно милая женщина, и что она превратила эту крейновскую хибару в очаровательный домик, и…

И — что? Исабель устала, не выспавшись за ночь. Она придает слишком большое значение этому визиту, думала Исабель, кивая старику — владельцу цветочной лавки. Выбор был никудышный — одни искусственные цветы, черт его побери, надо было просто сорвать цветы в своем садике. Но у кассы стоял букетик желтых тюльпанов. Что за чудо — тюльпаны в конце лета! Исабель протянула к ним руку: она возьмет шесть штук. Цветы были страшно дорогие. Исабель молча ждала, пока продавец бережно заворачивал их в два слоя цветастой бумаги, и сама так же осторожно донесла до машины на согнутых руках, будто несла спеленатого новорожденного.