Эмма (пер. И.Мансурова)

Остин Джейн

– Я должен поблагодарить вас, мисс Вудхаус, за ваши добрые слова, которые передала мне миссис Уэстон в одном из своих писем. Надеюсь, со временем вы не утратили способности прощать и не жалеете о том, что тогда сказали?

– Разумеется, не жалею! – воскликнула Эмма, радуясь возможности поговорить. – Ни в коем случае! Я особенно рада видеть вас и пожать вам руку… и доставить вам эту радость лично.

Он от всего сердца поблагодарил ее и некоторое время продолжал говорить с серьезным видом, подтверждающим его признательность.

– Разве она не прелестна? – спросил он, устремляя взор на Джейн. – Лучше, чем когда бы то ни было! Видите,

мой отец и миссис Уэстон ее просто обожают.

Постепенно он становился самим собой; после того как заговорили о скором возвращении Кемпбеллов, он, лукаво подмигнув, прошептал ей:

– Диксон.

Эмма вспыхнула и запретила ему произносить это имя в своем присутствии.

– Мне всегда будет очень стыдно за свое тогдашнее поведение! – вскричала она.

– Стыдиться, – ответил он, – надлежит мне, и только мне. Но неужели вы ничего не заподозрили? По крайней мере в последнее время… Раньше-то, я знаю, вы ничего не подозревали.

– Уверяю вас, у меня и в мыслях не было…

– Вот это здорово! Однажды я чуть было не… жаль, что я этого не сделал… так было бы лучше. Но хотя я всегда поступал дурно, с вами я поступил просто отвратительно, и это не делает мне чести… Вина моя была бы куда меньше, нарушь я обет молчания и расскажи вам все.

– Теперь об этом не стоит жалеть, – отвечала Эмма.

– У меня теплится надежда, – продолжал он, – убедить дядюшку нанести визит в Рэндаллс. Он хочет быть представленным моей невесте. Когда вернутся Кемпбеллы, мы увидимся с ними в Лондоне и, наверное, останемся там до тех пор, пока не увезем ее на север. Но сейчас я нахожусь в такой дали от нее… Разве это не тяжело, мисс Вудхаус? До этого утра мы ни разу не виделись с нею после нашего примирения. Разве вам меня не жаль?

Эмма так искренне пожалела его, что в приступе внезапной веселости он воскликнул:

– Да! Кстати! – и, понизив голос, спросил с притворной скромностью: – А как поживает мистер Найтли? – Он расплылся в улыбке. Эмма вспыхнула и рассмеялась. – Я знаю, вы прочли мое письмо… Наверное, вы помните мое пожелание вам влюбиться так же сильно? Позвольте же поздравить вас… Уверяю вас, ни одна новость не могла порадовать и заинтересовать меня больше! Он человек, достойный всяческих похвал.

Эмма была польщена, она с удовольствием продолжала бы разговор в том же духе, однако в следующий миг он снова был занят своими заботами и своей милой Джейн, и следующими его словами были:

– Видели вы когда-нибудь такую кожу? Такая гладкая, такая нежная! И это при том, что ее нельзя назвать блондинкой… Да, она не блондинка. Какой необычный цвет лица! При ее-то темных ресницах и волосах – совершенно замечательный цвет лица! Так благородно… И румянец – как раз такой, какой нужен для красоты.

– Я всегда восхищалась ее цветом лица, – ответила Эмма лукаво. – Но не изменяет ли мне память? Кажется, было время, когда вы находили ее чересчур бледной? Когда мы с вами впервые заговорили о ней… Неужели вы забыли?

– О нет! Каким же я тогда был дерзким щенком! Как я посмел…

Однако при воспоминании о прошлом он так добродушно расхохотался, что Эмма не удержалась:

– А я вот сильно подозреваю, что, даже находясь в затруднительном положении, вы здорово потешались, дурача нас всех… я просто уверена! Уверена, это служило вам утешением.

– Ах нет, нет! Как можете вы подозревать меня в подобной низости? Я был негодяем, но самым несчастным негодяем!

– Не настолько несчастным,

чтобы презирать веселье. Я уверена, для вас источником высшего наслаждения было сознавать, что вы всех нас водите за нос. Возможно, я склонна подозревать вас в этом, потому что, не скрою, на вашем месте сама бы испытывала некоторое удовольствие. Мне кажется, между нами есть некоторое сходство.

Он поклонился.

– Если и не в характере, – добавила она, смутившись, – то в нашей судьбе. Судьба была настолько к нам благосклонна, что связала нас с людьми, которые намного превосходят нас.

– Верно, верно, – растроганно согласился он. – Нет, для вас это неверно. Превзойти вас невозможно, однако верно для меня… Она – совершеннейший ангел. Взгляните на нее! Разве не похожа она на ангела? Понаблюдайте за поворотом ее головы! Посмотрите, какие у нее глаза, когда она поднимает взгляд на моего отца… Вам будет приятно узнать, – продолжал он, склоняя к ней голову и понижая голос, – что дядя намерен подарить ей все тетушкины драгоценности. Их только необходимо вставить в новую оправу. Я решил, что из части камней надо сделать диадему. Разве не прелестно будет смотреться диадема в ее темных волосах?

– Очень красиво, – искренне согласилась Эмма.

Он так возрадовался, что с благодарностью выпалил:

– Какое удовольствие – видеть вас снова! Да еще такой довольной! Я ни за что на свете не пропустил бы эту встречу. Откажись вы приехать сюда, я бы непременно заявился с визитом в Хартфилд.

Остальные говорили о малышке: миссис Уэстон рассказывала о том, как она накануне разволновалась, потому что ей показалось, будто малышка неважно выглядит. Она понимает, что это глупо, однако вид дочки настолько встревожил ее, что она уже готова была послать за мистером Перри. Возможно, ей надлежит стыдиться своей слабости, впрочем, мистер Уэстон заволновался почти так же сильно, как и она сама. Но через десять минут младенец уже снова был весел и доволен… Счастливое окончание истории было особенно интересным для мистера Вудхауса, он похвалил миссис Уэстон за намерение позвать Перри и пожалел, что она так не поступила. Ей следует всегда посылать за Перри, если есть хоть малейшее подозрение, что ребенку что-то угрожает – пусть даже это будет секундное впечатление. Лучше переусердствовать и лишний раз послать за Перри. Вот и вчера зря не послали за ним! Хотя сейчас младенец и выглядит здоровеньким и веселым, его все же не мешало бы осмотреть.

Фрэнк Черчилль услыхал фамилию аптекаря.

– Перри! – прошептал он Эмме, пытаясь в то же время поймать взгляд мисс Ферфакс. – Мой друг мистер Перри! Что там говорят о мистере Перри? Он был здесь сегодня утром? Кстати, на чем он сейчас ездит? Купил карету?

Эмма все вспомнила и тотчас поняла и рассмеялась вместе с ним; судя по смущению Джейн, было очевидно, что и она все слышит, хотя и притворяется глухой.

– Какой же я видел необычный сон! – воскликнул он. – Без смеха невозможно вспомнить!

Она слышит, слышит нас, мисс Вудхаус. Я вижу это по ее щечкам, по ее улыбке, ее напрасным потугам нахмуриться. Посмотрите на нее! Разве вы не видите: в этот самый миг она вспоминает отрывок из собственного письма, из которого я и узнал новость. Она заново переживает свою оплошность – разве не видите? Она больше ни о чем не может думать, хоть и притворяется, будто слушает остальных!

Джейн против воли улыбнулась, но тут же повернулась к жениху и сказала смущенно, негромко, но твердо: