Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

Гегель Георг Вильгельм Фридрих

в его полной определенности, то мы пользуемся им не только для

определения так называемых дискретных величин, но также и для

так называемых непрерывных величин. Приходится, поэтому, также и

в геометрии прибегать к помощи числа в тех случаях, в которых

дело идет об указании определенных пространственных конфигураций

и их отношений.

с. Степень.

§ 103.

Граница тожественна с целым самого определенного количества;

как

многообразное внутри себя, она есть экстенсивная величина, но

как внутри себя простая определенность, она есть интенсивная

величина, или степень.

УЧЕНИЕ О БЫТИИ

177

Примечание. Отличие непрерывных и дискретных величин от

экстенсивных и интенсивных состоит в том, что первое различение

относится к количеству вообще, а второе — к границе или

определенности количества, как таковой. Экстенсивные и интенсивные

величины также не суть два особых вида, каждый из которых содержит

в себе определенность, которой нет в другом. То, что есть экстенсивная

величина, есть столь же и интенсивная величина, и наоборот.

Прибавление. Интенсивная величина, или степень, отлична по

своему понятию от экстенсивной величины, или определенного

количества, и недопустимо поэтому, как это часто делают, не признавать

этого различия и смешивать эти две формы величины. Это именно

происходит в физике, когда в ней, например, объясняются

различия удельного веса тем, что тело, удельный вес которого вдвое

больше удельного веса другого тела, содержит в себе вдвое

больше материальных частиц (атомов), чем другое тело. Это смешение

происходит также и в учении о теплоте или о свете, когда объясняют

различные степени температуры или яркости большим или меньшим

количеством тепловых или световых частиц (молекул). Физики,

пользующиеся подобными объяснениями, когда им указывают на

несостоятельность последних, отговариваются, правда, тем, что этими

объяснениями они отнюдь не думают разрешить вопроса о (как известно,

непознаваемом) в–себе–бытии таких явлений и что они пользуются

подобными выражениями лишь в видах большего удобства. Что касается,

раньше всего, большего удобства, то оно состоит в более легком

применении исчисления. Но непонятно, почему интенсивные величины,

также находящие свое определенное выражение в числе, не могли бы

быть так же легко вычислены, как и экстенсивные величины. Было

бы ведь еще удобнее совершенно освободиться как от вычисления, так

и от самой мысли. Затем следует еще заметить против указанной

отговорки, что, пускаясь в объяснения

такого рода, физики во всяком

случае выходят за пределы области восприятия и опыта, вступают в область

метафизики и (объявляемой в других случаях бесполезной и даже

вредной) спекуляции. В опыте мы, разумеется, найдем, что если из двух

кошельков с талерами один вдвое тяжелее другого, то это происходит

потому, что в одном из этих кошельков имеется двести талеров, а в

другом—только сто. Эти монеты можно видеть и вообще воспринимать

органами чувств, атомы же, молекулы и т. и. лежат, напротив, вне

области чувственного восприятия, и дело мышления —решать, каковы

их приемлемость и значимость. Но (как мы указали раньше в прибавле-

Логика. 12

178 НАУКА логики

нии к § 98) абстрактный рассудок фиксирует содержащийся в понятии

для–себя–бытия момент многого в форме атомов и принимает их как

нечто последнее, и тот же самый абстрактный рассудок, вступая в

противоречие как с наивным созерцанием, так и с подлинным конкретным

мышлением, рассматривает в предлежащем случае экстенсивные

величины как единственную форму количества и не признает интенсивных

величин во всей их своеобразной определенности там, где они имеются

налицо, а, опираясь на несостоятельную саму по себе гипотезу,

стремится насильственным образом свести их к экстенсивным величинам.

Если среди упреков, которые делали новейшей философии, нам особенно

часто приходилось слышать и тот упрек, что она сводит все к

тожеству и ее поэтому насмешливо прозвали философией тожества, то

данное здесь пояснение показывает, что именно философия–то и

настаивает на том, что следует различать то, что различно друг от друга как

согласно понятию, так и согласно опыту, а профессиональные

эмпирики, напротив, возводят абстрактное тожество в высший принцип

познания; их философию поэтому справедливо можно было бы назвать

философией тожества. Совершенно правильно, впрочем, что подобно

тому, как нет лишь непрерывных и лишь дискретных величин, точно

так же нет лишь интенсивных и лишь экстенсивных величин и что,

следовательно, эти два определения количества не противостоят друг

другу как самостоятельные виды. Каждая интенсивная величина

также и экстенсивна, и, наоборот, каждая экстенсивная величина

также и интенсивна. Так, например, известная степень температуры

есть интенсивная величина, которой, как таковой, соответствует также