Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика
Шрифт:
говорить на языке повседневного преходящего сознания. — Основой
научного познания является внутреннее содержание, обитающая
23
Логика. "
354
ПРЕДИСЛОВИЕ
внутри его идея и ее живая жизнь в духе, точно так же, как религия
не в меньшей мере есть развитое чувство, дух, пробудившийся к
самоотчету, развернутое содержание. В новейшее время религия все больше
и больше свертывала объем своего содержания и уходила в
напряженность благочестия
которое обнаруживало чрезычайно скудное и плоское содержание.
До тех пор, пока религия обладает определенным credo, учением,
догматикой, она обладает тем, чем может заниматься философия и в чем
последняя, как таковая, может с нею соединиться. Но это в свою
«очередь не должно понимать согласно разделяющему, дурному рассудку,
у которого находится в плену современная религиозность и согласно
которому последняя воображает, что религия и наука взаимно
исключают друг друга или что они настолько отделимы друг от друга, что
после этого отделения они соединяются лишь внешней связью. Из
сказанного выше следует, наоборот, также и то, что религия, правда,
может существовать без философии, но философия не может
существовать без религии, а содержит ее внутри себя. Истинная религия,
религия духа, должна обладать credo, некиим содержанием; дух есть
существенно сознание и, следовательно, сознание ставшего предметным
содержания; как чувство, он есть то же самое содержание, только
еще не предметное (он лишь качествует, употребляя выражение Якова
Беме), есть лишь низшая ступень сознания и даже, можно сказать,
сознание в форме души, общей человеку с животным. Лишь мышление
превращает душу, которой одарено и животное, в дух, и философия
есть лишь сознание человеком этого содержания — духа и его истины—
также и в форме той своей существенности, которая отличает
человека от животного и делает его способным к религии. Сгустившаяся
в одну точку, сосредоточившаяся в сердце религиозность должна
делать существенным моментом своего возрождения сокрушение и
уничтожение содержания; она, однако, должна была бы вместе с тем
вспомнить, что она имеет дело с сердцем духа, что духу вручена власть над
сердцем и что эта власть может осуществиться лишь постольку,
поскольку он сам возродился. Это возрождение духа из естественного
состояния невежества и заблуждения совершается посредством
преподавания объективной истины, содержания, и основанного на
свидетельстве духа верования в объективную истину. Это возрождение духа есть,
между прочим, непосредственно также и возрождение
освобождение его от чванливости одностороннего рассудка, освобождение от
суетной уверенности в том, например, что конечное отлично от бес-
КО ВТОРОМУ ИЗДАНГЮ
355
конечного, что философия необходимо должна быть или многобожием,
или, у более проницательных философов, пантеизмом, и т, д., —
освобождение сердца от таких жалких воззрений, которыми смиренное
благочестие превозносится перед философией, равно как и перед
теологическим познанием. Если религиозность упорствует в своей узкой
и потому бездуховной напряженности, то она, разумеется, видит
только противоположность между этой ее ограниченной и
ограничивающей формой и духовным охватом религиозного и философского
учения как такового*). Но мыслящий дух не только не довольствуется
удовлетворением, доставляемым немудрствующей чистой
религиозностью, но и точка зрения такой религиозности является результатом
его собственных рефлексии и резонирования. Ее презрительное
отношение почти ко всяким учениям, ее свобода от последних есть дело
поверхностного рассудка, и, пользуясь мышлением, которым она сама
заражена, для нападок на философию, точка зрения такой
религиозности с трудом удерживается на тонком бессодержательном острие
абстрактного чувства. Не могу удержаться от того, чтобы не привести
здесь в извлечении поучительное слово г. Франца фон–Бадера о такой
*) Возвращаясь еще раз к г. Толюку, которого можно рассматривать как
восторженного представителя пиэтистического направления, мы должны
сказать, что отсутствие определенного учения явно сказывается в его произведении,
носящем название «Ueber die Lehre vcn der Sunde», 2–е изд. (оно только что
попало мне в руки). Меня удивил способ рассмотрения учения о троичности в его
сочинении под названием «Die speculative Trinitatslehre des spatem Orients» —
впрочем, за тщательно собранные в нем исторические сведения я искренне
благодарен автору. Он называет это учение схоластическим. Оно, во всяком случае,
гораздо древнее, чем то учение, которое носит название схоластического. Он
рассматривает его только с внешней стороны, со стороны его предполагаемого
исторического возникновения из умозрений относительно некоторых мест из
Библии и под влиянием платоновской и аристотелевской философий (стр. 41).
В своем же сочинении о грехе он, должно сказать, обходится с этим догматом
по–кавалерийски, объявляя его (стр. 220) способным служить лишь рамкой,