Энциклопедия русских суеверий
Шрифт:
В Воронежской, Курской губерниях брали в левую руку горсть пшена, шли к реке и, оборачиваясь к ней задом, говорили: «Лихорадки, вас семьдесят семь, нате вам всем!» — после чего через голову бросали пшено в реку.
С другой стороны, во многих областях России был популярен сюжет, развивающий представление о необходимости «морить лихорадку голодом» (т. е. соблюдать во время болезни своеобразную диету). «Во время весеннего разлива муж одной больной крестьянки, возвращаясь с мельницы, увидел на берегу реки отвратительную женщину, сидящую на железном стуле и выслушивающую донесения своих сестер-лихоманок. Мужик прислушался: одна из них сообщила, что поселилась в доме знатного барина, где ее приняли очень радушно, дали мягкую постель и вдоволь сладкого,
Воспринимаемую двойственно лихорадку пытались не только ублажать, но и выгонять — розгами, руганью и т. п. «В Оренбурге был некогда казак, лечивший лихорадку розгами и применивший их с успехом даже на местном губернаторе». «В селе Турзовке, Петровского уезда Саратовской губернии проживает оригинальный знахарь, который лечит от лихорадки руганью. Когда приходит к нему больной, знахарь — отставной солдат — начинает ругать его отборною площадною бранью в течение часа и более» <Демич, 1894>. В Архангельской губернии и ряде других, напротив, старались исполнять все желания больного.
В ходе разнообразных магических действий желание задобрить болезнь также может сочетаться со стремлением «вынести» ее из дома, изгнать, передать прохожим. Родственники больного относят что-нибудь из его платья в лес, на перекресток, и оставляют там со словами: «Это не твое, не хватайся, а коли возьмешь, так и майся!» (Нижегор.) <А. М., 1859>; необходимо «срезать у больного пучок волос на лбу, на затылке и обоих висках, срезать ногти у пальцев рук и ног, связать все в узелок и выйти из дома „вперед запятками“ (задом наперед. — М.В.), дойти до перекрестка дорог, узелок перекинуть через плечо и три раза сказать: „Откуда пришла, туда иди“. Лихорадка перейдет на поднявшего узелок» (Енис.) <Отчет…, 1891>. Берут деревянную палочку и, вымерявши в рост больного, отрезают и бросают на дороге (сделав на освященной вербе надрезы по числу пароксизмов, сжигают в печи) (Ворон.); бросают на дорогу поясок больного (Том.); остригши ногти, кладут их под дымовую трубу, чтобы разнесли птицы (Ворон.), и т. д.
Иногда лихорадку– гостью пытались обмануть, спрятаться от нее, например заперевшись в подвале дома, переодевшись и даже сообщив, что опасающийся приступа человек ушел: пишут под окнами и над дверьми: «Дома нет!» (Нижегор.). «Во многих дворах на воротах (во время эпидемии. — М.В.) сделана надпись: „Дома нет никого!“; есть именные надписи, ср.: „Нет дома рабы Божьей Натальи“ и такие надписи пишутся не во время эпидемии, а в случае болезни какого-нибудь лица» (Твер.).
Деве-лихорадке оставляли и такие записки: «Вчера приди». М. Д. Чулков сообщал, что «сибиряки-больные незадолго перед приходом лихорадки вычернивают у себя все лицо, а иногда и все тело» и переодеваются, «чтобы не узнал злой дух» <Чулков, 1876>.
Лихорадок «отписывали» письменами. «В этих письменах писались еллинские [греческие] имена лихорадок; записочки давали носить больным. Другие писали имена лихорадок на яблоке и яблоко клали в церкви во время литургии» <Забылин, 1880>. «„Азия, Озия, Елазия“ — пишется на трех хлебных корках, которые кладутся в божницу, за образа, на три дня, затем их съедают три дня
Надеясь избежать заболевания, на шейном кресте «носили молитву», т. е. привязывали к кресту список молитвы, оберегающей от лихорадки (обрегом от лихорадки считался тропарь мученице Фотинье).
На древних медных крестах, на стороне, противоположной изображению распятия, нередко делалась надпись, в которой значилось: «Крест бесом язва», а в некоторых местах к этому прибавлялось: «Крест трясовицам прогнание» (в XIX-XX вв. оберегающие от лихорадок кресты — числом двенадцать — носили иногда по двенадцать дней; носили крест из камня аспида; тельный крест из могилы).
Разного рода амулеты и ладанки, как с зашитыми в них «письменами» (текстами каббалистических формул, заговоров, молитв) (см. ТРАСОВИЦА), так и без «письмен», играли видное место в народных способах лечения и профилактики болезней.
В статье из Соловецкого сборника — об отреченных книгах (XVII в.) упоминаются «лживые молитвы о трясовицах, о нежитех и о недузях» и осуждается обычай писать «грамоты трясовские» (т. е. спасающие от трясовиц записки) «на просфирах и на яблоцех» <Буслаев, 1861>.
Среди прочих «лечебных средств», представляющих сложную контаминацию христианских и дохристианских способов исцеления, существенную роль играют почки освященной в Вербное воскресенье вербы: чтобы в течение года не болеть лихорадкой, надо проглотить во время пения «Иже Херувимы» пушинку вербы и каплю воска от свечки, с которой стоят на службе в Вербное воскресенье (Орл.); пушинку вербы закатывают в хлебный шарик и дают съесть больному (Сарат.). Действенным средством от болезни считалась также растворенная в воде зола из церковного кадила (Вятск., Пенз.) <Попов, 1903>.
По поверьям юго-запада России, чтобы излечиться от лихорадки, нужно Страстной свечой выжечь крест на потолке, соскрести с него сажу, насыпать в «свячену воду» и выпить <Чубинский, 1872>.
Достаточно часто в ладанках (или рядом с шейным крестом) помещались предметы, имеющие весьма малое отношение к христианской религии, но наделяемые способностью отгонять и уничтожать болезнь, — земля, тайно принесенная с кладбища, змеиные шкурки и т. д.
М. Д. Чулков утверждает, что лихорадки боятся собачьих удавок, свиных глаз. От лихорадки клали под изголовье постели конский череп. Вообще, и заболевание лихорадкой (ее облик? происхождение?), и избавление от нее в ряде районов России устойчиво связывается с лошадьми (с конской упряжью). От лихорадки прячутся внутри дохлой лошади (Новг.); покрываются шкурой павшей лошади (Арх.) — по видимому, это действие, как и накрывание шкурой коровы, овцы (Пск., Костр.), влезание в шкуру павшей скотины (Енис.), могло иметь неоднозначный смысл. «Лихорадка иногда пристает к человеку во время прохода его между двух потных, из-под седла, потников (войлоков), вследствие чего считается грехом проходить между ними» (Забайк.).
Заболевшего лихорадкой протаскивали через хомут; надевали на шею хомут, заставляли бежать по улице и кричать: «Тпру! Тпру! Удержу нет жеребцу!» (Смол.); старались надеть хомут неожиданно (Забайк.).
Некоторое отношение к этому заболеванию обнаруживает и медведь: по страдающему лихорадкой водили медведя (Пенз., Поволжье); вырывали у ручного медведя клочок шерсти и привязывали (без его ведома) на крест больному; поили скаченной с головы медведя водой (Олон.).