Эон
Шрифт:
Этот приказ отдали после того, как последняя семья надеритов была вывезена из города. Открыты были лишь общественные здания – для оставшихся ученых, которые завершали исследования. Люди Земли уже начали пользоваться некоторыми из этих зданий, главным образом – городской библиотекой Пушинки.
Он ввел в автомат закодированную пиктограмму Нексуса и сказал:
– Я имею полномочия временно отменить запрет.
– Полномочия подтверждены, – ответил автомат.
– Открой и обставь квартиру семь девять семь пять.
– Какую обстановку вы желаете?
– Такую, какая была при триаде Ольми-Секора-Лира.
– Вы
– Да.
– Поиск. Обстановка завершена. Вы можете подняться.
Ольми поднялся на лифте. В круглом облачно-сером проходе, двигаясь в нескольких дюймах над полом, он испытывал незнакомое и неприятное эмоциональное напряжение – возрадилась оставшаяся далеко в прошлом боль утраты юношеских надежд, разрушенных политической необходимостью.
Он прожил столь долгую жизнь, что, казалось, в его память содержались мысли и ощущения многих людей. Но один набор ощущений все же преобладал над другими, и одно честолюбивое стремление оставалось превыше всего. В течение веков он работал в интересах правящих гешелей и надеритов, никогда не пользуясь особым расположением со стороны начальства.
Красный светящийся номер его квартиры в нижней части круглой двери был единственным светящимся номером в коридоре. Он вошел и какое-то время стоял среди знакомой с детства обстановки, испытывая легкую ностальгию. Мебель и интерьер отражали естественное желание отца воспроизвести их жилище в Александрии, которое пришлось покинуть. Они провели здесь два года, ожидая решения их судьбы, прежде чем семья смогла перебраться в только что построенный Аксис.
Они были последней семьей, жившей здесь, и у Ольми имелась масса возможностей, исследовать память здания и поупражняться в программировании. Уже в детстве проявилась его склонность к технике, что пугало родителей – ортодоксальных надеритов. И то, что он обнаружил почти случайно в памяти здания пять веков назад, изменило всю его жизнь…
Он сел в голубое кресло отца перед квартирным блоком данных. Эти блоки сейчас уже устарели и в Аксисе воспринимались лишь как очаровательные старинные безделушки, но ребенком Ольми провел многие часы перед этим устройством и нашел его удобным для работы. Изображая свои собственные кодированные пиктограммы, он активировал блок и открыл специальный канал, ведущий к памяти здания. Когда-то память служила нуждам тысяч пользователей, сохраняя их записи и играя роль хранилища для миллионов возможных вариантов обстановки. Сейчас она была фактически пуста; у Ольми создалось впечатление, что он плывет в обширной темной пустоте.
Он изобразил номер стека и регистра и ждал, когда появятся закодированные вопросы. На каждый из них он отвечал точно и правильно.
В пустоте появилось нечто – фрагментарное, мучительно неполное, но даже при этом могущественное и узнаваемое.
– Сер Инженер, – проговорил Ольми.
«Друг мой.» Мысленный голос был ровным и сильным, хотя и беззвучным. Даже сейчас он отчетливо ощущал личность и присутствие Конрада Корженовского.
– Мы вернулись домой.
«Да? Как давно вы в последний раз говорили со мной?»
– Пятьсот лет назад.
«Я все еще мертв?..»
– Да, – мягко сказал Ольми. – Теперь послушайте. Есть многое, о чем вы должны узнать. Мы вернулись домой, но мы не одни. На Пушинке появились
Глава 10
Патриция Васкес и Лэньер, пройдя через ворота в ограждении и посты службы безопасности, вошли в библиотеку второй камеры, пересекли пустой вестибюль и, поднявшись по лестнице на четвертый этаж, оказались в читальном зале с темными кабинами. Лэньер усадил Патрицию и отправился к стеллажам, оставив ее одну; она снова ощутила странный холодок, ту мрачную атмосферу, которая, казалось, была присуща лишь библиотеке. Когда Гарри вернулся, в руках у него были четыре толстых книги.
– Это одни из последних книг, изданных для массового распространения, прежде чем все информационные службы были заморожены. Не на Камне, а на Земле. Их Земле. Полагаю, вы уже догадались, что это за библиотека.
– Библиотека-музей.
– Правильно. Старинная библиотека, приспособленная для тех, кто имеет старинные привычки, верно? Попав в библиотеку третьей камеры, вы познакомитесь с информационными системами камнежителей.
Он протянул первый том, изданный в том же стиле, что и Марк Твен, но в более тяжелом переплете и на толстом прочном пластике. На корешке стояло: Абрахам Деймон Фармер «Краткая история Гибели». Патриция открыла страницу с выходными данными и посмотрела на год издания.
– 2135 год. По нашему календарю?
– Да.
– Там говорится о Малой Гибели? – с надеждой спросила Патриция.
– Нет.
– Значит, это что-то другое, – пробормотала она, читая хронологию в начале первой главы. – Декабрь 1993 – май 2005. – Она закрыла книгу. – Прежде чем читать дальше, я хочу задать вопрос.
– Задавайте.
Гарри ждал, но на то, чтобы сформулировать мысль, ей потребовалось некоторое время.
– Это исторические книги о некоем будущем, не обязательно о нашем собственном, так?
– Да.
– Но если эта хронология… верна, соответствует действительности… если это может быть нашим будущим… тогда меньше чем через месяц должна произойти катастрофа?
Он кивнул.
– Предполагается, что я должна ее предотвратить? Как? Что, черт возьми, я могу сделать?
– Я не знаю, что может сделать кто-либо из нас. Мы уже работаем в этом направлении. Если… большое если… это вообще должно произойти. В любом случае, когда вы будете читать эти книги, для вас должно быть очевидно, что Вселенная Камня отличается от нашей, по крайней мере, в одном, очень существенном отношении.
– А именно?..
– В их прошлом никакой гигантский космический корабль-астероид в окрестностях Земли и Луны не появлялся.
– Это может иметь какое-то значение?
– Я думаю, что да, а вы?
Патриция перевернула страницу.
– Сколько у меня времени?
– Завтра я улетаю на Землю. Вы поедете к первому кругу днем позже.
– Два дня.
Он кивнул.
– Я останусь здесь?
– Если вас это устроит. За стеллажами есть помещение, оборудованное для сна, с запасом продуктов и переносной печкой. Охрана будет заходить к вам каждые несколько часов. Вы не должны говорить никому из них о том, что читаете. Но если вы почувствуете недомогание, немедленно дайте знать. Недомогание любого рода. Даже если у вас просто заболит живот. Понятно?