Эпикриз с переводом
Шрифт:
— Смотри, признали, мои хорошие, — улыбается Аэлита. — Правда, красавцы?
— Да… Это наши… Кошки? — спрашиваю я с сомнением. Ведь размеры этих кошачьих довольно крупные — мне чуть выше колен.
— Ваши. Порода называется саванна. Шикарные существа с добрым нравом.
Кошки тут же идут к хозяйке, по всей видимости, ожидая и от неё порцию ласки. Аэлита присаживается на корточки, с нескрываемым удовольствием гладит своих питомцев и поднимается.
— Пойдём на кухню. Там нам будет удобней, — предлагает она.
Послушно
Кухня просто огромная. И, в отличие от прихожей, обставленная необходимой мебелью и техникой. Повсюду различные предметы с кошачьей или пятнистой тематикой: скатерть, кружки, тарелочки, магнитики на холодильнике, коричневый диван в углу с пятнистыми подушечками, картина на одной стене с котятами и часы на другой — с головой леопарда. Даже обои бежевые с кофейными размытыми пятнышками. Странно, но мило и уютно. Что ж, Аэлита чтит и помнит свою вторую суть.
— Присаживайся, — предлагает она, кивая на диван. Сажусь. — Чай, кофе?
— Чай, — выбираю я из предложенного.
— Успокаивающих травок добавить?
— Нет, спасибо. Обычный чай.
Аэлита кивает. Ставит на стол две кружки с блюдцами и ложками и заварной чайник. Включает электрический. Пока вода шумно закипает, хозяйка достаёт из холодильника торт и пирожные. Разливает заварку.
— Как твои дела? — заботливо интересуется она.
— Относительно нормально.
— Как самочувствие?
— Физически хорошо. Боль больше не беспокоит, — отвечаю честно.
— Это замечательно, — кивает Аэлита, берет вскипевший чайник и разбавляет заварку в кружках. Садится напротив.
— Что ты решила? — без долгих прелюдий задаёт она главный вопрос.
Глядя ей прямо в глаза, сразу отвечаю:
— Я согласна.
— Я очень рада, Алла. Правильное решение, — улыбается хозяйка и гладит меня по руке. — Теперь нам надо обсудить условия и… Ты придумала, что скажешь родным?
— Да. Скажу, что нашла фонд, который согласился оплатить мои операции в Германии. Вот только… вам надо будет сыграть роль представителя этого фонда.
— Хорошо, я не против, — кивает Аэлита. — Научишь, как и что нужно сказать. Что с условиями?
— Мне нужна будет мобильная связь с домом.
— Не проблема, будет, — отвечает она и ждёт, что я скажу дальше. И я говорю:
— У меня есть список по медицинскому инвентарю: инструменты, специализированная мебель, лекарства… — я делаю паузу и достаю листок бумаги из кармана. — Вот, все только самое необходимое… Там будет отдельная комната, под кабинет?
— Конечно. Там целый дом. Кстати, не желаешь на него взглянуть?
— Сейчас? — удивляюсь я.
— Почти, — улыбается она. — Вот чай допьем и совершим небольшое путешествие. Осмотришься, надумаешь, что тебе ещё необходимо, что привычно. В быту.
Киваю. Пододвигаю к себе кружку, собираюсь сделать глоток, но замираю, вспоминая, как меня выворачивало в прошлый
— Есть грешок? — спрашивает она вдруг. Хмурюсь от непонимания. — Неужели употребляла что-то? — уточняет Аэлита.
— А алкоголь считается? — сознаюсь я с опаской.
— В больших количествах — да.
— А что для вас в больших количествах? — усмехаюсь.
Аэлита поднимается, наклоняется ко мне и пристально смотрит в глаза… Странная и тёплая волна накрывает меня. Смотрю завороженно в кошачьи глаза хозяйки.
— Тяжёлый ты случай, Аллочка… Перед папой-то не стыдно? Он же вроде лечил у тебя "хмельных грешников"?
Фыркаю, пытаясь отвести взгляд.
— В вашем мире хоть и говорят, что истина в вине, но ее там нет, — не отпуская меня взглядом, произносит Аэлита.
— А где есть?
— А это каждый видит сам. Ладно, — резко отводя взгляд, говорит кошачья ведьма. — Пока не страшно… А употреблять хмель надо в моменты радости. А не топить там горе… Ничего-ничего… Скоро все изменится.
Аэлита садится обратно. С улыбкой распаковывает торт, разрезает на куски. Кладет ровные кусочки на тарелки и один ставит передо мной.
— Еда в Пантерии особенная. В большинстве своём острая. Ты, конечно, можешь ее спокойно пробовать, но питаться ей постоянно не сможешь, — просвещает она. — Так что раз в неделю буду передавать тебе посылку с едой, с не очень крупными предметами и лекарствами. Необходимое будешь писать мне за день сообщением на телефоне. Не стесняйся, у тебя будет все, что пожелаешь.
Киваю и делаю глоток чая. Горячий, обжигаю язык. Отламываю ложкой кусок торта и ем. Он холодный, немного охлаждает.
Минут пять мы едим и пьем молча. Аэлита первой допивает чай и говорит:
— Когда будешь в Пантерии, не говори никому, что ты из другого мира, и вообще старайся из дома далеко и надолго не уходить… — она вдруг смотрит на мои волосы и заявляет: — Тебе надо перекраситься.
— Зачем?
— Среди пантов не бывает светловолосых.
Отвожу взгляд и смотрю на часы с леопардом.
— А можно обойтись без таких жертв?
Аэлита думает. Недолго.
— Тогда тебе придется их прятать.
— Хорошо.
— И именем своим не представляйся. Нет у нас таких имён. Все женские заканчиваются на — ита, мужские на — ан. Древняя традиция. Будешь Аллаитой.
— Хорошо, — опять соглашаюсь я и тоже допиваю травяной напиток. Панта тут же поднимается из-за стола.
— Пойдем. Покажу тебе твой новый дом, — она протягивает мне руку. Я касаюсь нежной кожи ее ладони, чувствую, как мир вокруг резко начинает кружиться. Выдергиваю руку. — Не бойся. Да, в первый раз это неприятно. Но совсем не больно, — ласково говорит Аэлита, и я, хоть и с сомнением, но вновь берусь за ладонь женщины.