Эпикриз с переводом
Шрифт:
Глава 9
С самого утра меня никто не беспокоил. Видимо, все население дружно готовится к празднику. Ну и я решила как следует подготовиться.
Для начала заплела тугую косу и закрепила ее шпильками на затылке. Потом достала из шкафа кападу. Ту самую, темно-синюю с голубыми пятнышками, в которой я встретила Кишана в своем саду. Обернулась одеянием, стараясь оставить большую ее часть для покрытия головы. Хоть это и считается традиционной женской одеждой, но, насколько я поняла, повидав много местных женщин, их разрешается носить как удобно. А в последнее
Оставшимся концом капады я покрыла голову, фиксируя ткань как платок, довольно плотно, закрывая уши и лоб. И закрепила все это булавкой и для надёжности ещё и брошкой на шее. Взглянула на себя в зеркало. Ну вот, теперь я похожа на исламскую женщину, прячущую свою красоту от посторонних глаз… Кстати, глаза… Я не удержалась, нашла на полке косметичку и подчеркнула глаза тоненькими стрелками. Бросив подводку обратно, моя рука потянулась за тональником, желая замазать пятна на щеках, уже похожие на светло-розовые следы от заживших прыщей… Но нет. Я надену хирургическую маску, а значит, тональник мне не нужен.
Вот с маской вышла проблема. Всё-таки сначала надо было нацепить ее, а не фиксировать край одеяния. Но я справилась.
Перед выходом собрала на всякий случай сумку, положив в нее рядовые составляющие обычной аптечки. Праздник праздником, но и на них случаются мелкие травмы, раны и прочие неприятности. Пригодится. Ещё, подумав, достала из копилки горсть монет и убрала их в карман сумки. Кто знает, может, тоже пригодится.
Повесив сумку через плечо под кападу, я шагнула к выходу.
Дом покидала с какими-то странными чувствами. Страх неизвестности и ожидание чего-то нового. На местных праздниках я ни разу не бывала. Впрочем, и в своем мире все последние праздники проходили мимо меня.
Ну а ещё одним чувством была надежда — встретить черныша. Если бы не он, то я бы точно осталась сегодня дома.
Спустившись с горы и прогулявшись по небольшой и пустынной улице, я свернула по выложенной камнями-валунами дороге и тут увидела резные ворота, обвязанные струящимся атласными золотыми ленточками. А за воротами ярко украшенный кшетр. В самом начале которого расположились музыканты, играющие на необычных инструментах — кто-то на барабанах, обтянутых розово-коричневыми шкурками, кто-то на бубенцах продолговатой формы, кто-то мелодию изображал голосом. Голосами они именно не пели, а создавали чарующую мелодию. Четверка самок, одетых в одинаковые одежды, плавно двигалась в такт. Я замерла на несколько минут, восторженно послушала музыкантов и полюбовались танцем.
Дальше, по периметру кшетра, тянулись ряды цветных ларьков. Цвета радовали глаз, в воздухе витали атмосфера, звуки, даже запахи праздника. А людей… то есть пантов-то сколько! Все женщины в цветных одеждах, руки их обвешаны золотыми браслетами, а шеи толстыми цепочками, тоже из золота. Пантерия богата этим металлом, но в нашем мире это золото приравнивается к самой низшей пробе, хотя на вид не отличить. Мужчины выглядят скромней, они ограничились лишь цветными шарфами, повязанным у кого на шее, у кого на талии. Я сделала шаг и словно влилась в эту яркую толпу, двигающуюся плотно, но совсем не мешая друг другу.
Фонтан я нашла, сменила траекторию своего движения и буквально перед фонтаном как будто вынырнула из потока людей. Огляделась. Выискивая лавку со сладостями. Ее я заметила одновременно с хозяйкой, которая, увидев меня, махнула рукой, приглашая подойти.
— Джохар! — радостно поздоровались панта ещё издалека. — С праздником! Пусть этот день подарит много сладких моментов, да так, чтоб их хватило на все дни Великого Поста!
— Шанкар, — поблагодарила я, поравнявшись с женщиной.
— Очень хорошо, что вы пришли! — услышала я голос мужа панты, который выглянул из лавки, опершись на столик прилавка. — Джохар и шанкар! Ваша ма… ма… марина просто объденье! Добавили ее в мед — разлетается в миг!
— Малина, — поправила я панта.
— Малина, — повторил мужчина с улыбкой. — Могу я… сходить и собрать ещё?
— Конечно! Приходите и собирайте в любое время.
— Справишься? — спросил муж у жены, кивая на ассортимент сладостей. Панта кивнула в ответ, и мужчина тут же нас покинул.
Панта зашла за прилавок. Я обвела взглядом изобилие сладкого товара. Здесь и прозрачные баночки с разноцветными наполнителями, видимо, мед, перемешанный с ягодами или фруктами, конфеты и пирожные различных форм. Каришма! И ведь это все делается вручную. Нет в этом мире фабрик и заводов. Экочистота. Естество.
— Очень красиво, — похвалила я хозяйку. Панта в ответ улыбнулась, открыла прозрачную баночку, в которой была кремообразная паста с малиновым оттенком и предложила:
— Хотите попробовать?
— Нет, шанкар, — замотала я головой. Попробовать, конечно, хотелось, но вот снимать маску не очень.
Женщина печально вздохнула, а потом обернулась, поискала что-то сзади и повернулась обратно с небольшой коробочкой в руках, перевязанной золотистой лентой.
— Это вам. Сладкий дар в знак благодарности.
Дары не принимать нельзя. Тем более этот — панта явно хотела рассчитаться со мной за ягоду. И я взяла подаренное.
— Как сын? — поинтересовалась я.
— Отлично. Катается по кшетру на новом самокате.
Я произвольно огляделась, замечая группу детей, как раз катающихся на самокатах.
— Хотела вас спросить, — начала я, возвращая взгляд на панту. — Вы не знаете случайно Ешана и Суниту, кападельщиков…
— Знаю, — кивнула панта. — Их лавка чуть дальше, возле лавки с украшениями, — ответила она, указывая рукой налево.
— Тогда я пойду. Мне надо с ними поговорить, — ласково произнесла я и перед уходом попрощалась:
— Яш, с праздником вас!
— И вас. Яш! — отозвалась панта, и я плавно зашагала в указанном направлении.
Лавку с тканями я заметила почти сразу, ускорила ход. Но, дойдя, никого в ней не обнаружила. Рядом, действительно, был прилавок с украшениями. Золотыми. Форма которых преимущественно была круглая: браслеты, цепочки, серьги… Круг, насколько я помню, сакральный символ пантов. Он олицетворяет собой их теплое солнце.