Эпилог к концу света
Шрифт:
Проснулась через несколько часов, когда ход повозки ощутимо изменился.
Телега выкатилась на открытое место – небольшую каменистую равнину, где между заросшими белёсым мхом булыжниками торчали клочья тёмной, серо-зелёной травы. Долину из конца в конец пересекала широкая дорога – огромные каменные плиты, едва присыпанные сверху каменной крошкой. В стыках пробивалась упрямая горная растительность, но само полотно было почти гладким,и колёса покатились по нему как будто с удовольствием.
Нечто ещё более интересное ждало впереди: запруженная повозками и скотом дорога упиралась в большую круглую площадку, окружённую огромными квадратными колоннами. Кое-где над ними оставались перекрытия, образуя арки ворот, кое-где – рухнули и сами опоры. Через одну из арок друг за другом катились повозки и удивительно покладисто шли животные, словно не ощущавшие беспокойства и напряжения этого места. И, проходя через эту Двеpь,инчиры вместе со всем скарбом исчезали.
Не знаю, кто это построил, но явно не приютившие меня дикари.
Жадно впившись взглядом в гигантское сооружение, я пыталась разглядеть... не знаю что именно. Если здесь и были когда-то другие постройки, орнаменты и надписи, до настоящего момента они не сохранились . Обработанные камни вернулись в лоно природы и избавились от следов прикосновений рук, чей хозяин давно и безнадёжно мёртв. Остались лишь каменные арки – и покалывающее кончики пальцев ощущение близости природного магического источника.
Естественный фон зашкаливал,и самое любопытное, конечно, нашлось на энергетическом уровне. Меня почти не удивило, что источник располагался точно в центре площадки. А то, как линии силы оплетали арки, по-настоящему впечатляло.
Сложнейшая конструкция когда-то была симметричной. Там, где камень пал под напором времени, оборвались и нити чар,и именно они выплёскивали в пространство силу источника, расположенного, кажется, глубоко под землёй. Не советовала бы никому находиться здесь долго: настолько неестественно повышенный фон вреден для любого живого существа. Потому и растительность такая чахлая – даже живучие горные травы не выдерживают.
Сюда бы десяток толковых теоретиков и пяток практиков-стихийников! Наверное, сумели бы разобраться в плетении, заглушить лишние нити, стабилизировать остатки... Но где те маги!
А еще сюда бы Микара. Взять его за шкирку, хорошенько встряхнуть да допросить с пристрастием, что бы хотя бы старые сказки своего народа вспомнил! Потому что сейчас я видела своими глазами: легенды о катастрофе говорили правду, инали сохранили в памяти то, от чего бежали далеко на север, борьбе с чем предпочли угрозу вечных льдов. Так неужели мы – помним, а инчиры, живущие на этой земле, не могут ничего рассказать?! В конце концов, у них же есть письменность! Пусть грамоте обучены единицы, в основном старейшины, но ведь должны были уцелеть хоть какие-то обрывки!
Энергетическое поле волновалось. Каждая прошедшая телега казалась камнем, брошенным в застоявшуюся воду и всколыхнувшим мутную гладь. С каждым новым перемещением на равнине становилось как будто бы легче дышать – излишки энергии стекали обратно в источник,из которого чары черпали силу.
Зелёна мать, мгновенное перемещение! Загадка, над которой билось не одно поколение иналей, и решение которой, насколько я знала, до сих пор не маячило на горизонте. А тут – пожалуйста. Древние Двери, облегчавшие кочевникам путь, воспринимались аборигенами как нечто естественное, само собой разумеющееся.
Кем был маг, что сплёл эти чары? Что согнало его сородичей с обжитых мест? Уж не тайюн ли? Как выглядела Дверь, через которую Траган притащила меня сюда,и почему наша экспедиция на неё не наткнулась? Почему сбежавшие инали и оставшиеся инчиры похожи, но столь сильно отличаются друг от друга? Откуда взялись духи, наводняющие эти земли?
Что, сожри меня Бездна, произошло здесь тысячелетия назад?!
Переход легко было не заметить вовсе. Мгновение слабости и темноты перед глазами, а потом в лицо ударил пахнущий морем ветер. Открыв непроизвольно зажмуренные в момент перемещения глаза, я ахнула – и задохнулась от увиденного. И поняла, что хочу придушить Микара, назвавшего вот это – «каменными шатрами».
Мы находились на рукотворном плато – древние зодчие просто спилили верхушку скалы. Здесь располагалось несколько каменных кругов, неотличимых от того, в который мы входили, разве что сохранились они гораздо лучше. Слева скала обрывалась в море, справа поднимался высокий горный хребет. В долину широкой извилистой лентой спускалась дорога, по которой ползли телеги, а там, внизу, у морского побережья раскинулся город. Огромный город, рассечённый надвое длинной узкой бухтой, наверное очень глубокой. С противоположной от нас стороны чашу долины ограждал пупырь зелёного холма, но между ним и серо-синими волнами тянулась широкая полоса лесистого взморья, которая терялась в дымке и, кажется, расширялась там, у горизонта. Похоже, горный хребет уходил в сторону от моря, а дальше по берегу раскинулась равнина.
Бухта слегка изгибалась и упиралась в глубокое ущелье, где – это было слышно даже отсюда – грохотала и ярилась в каменных стенах злая горная река. А на нашем берегу, возвышаясь не только над городом – над окрестными горами, вздымалась статуя потрясающих воображение размеров.
Статуя изображала деву, чьи совершенные черты несли печать горечи и тоски; или, может быть,так казалось, потому что слепые каменные глаза взирали на то, чего больше не было. В далеко простёртых над равниной руках покоилась бледно-голубая каменная сфера. Отсюда, снизу, казалось, что она парит над ладонями. А из-под шара срывались вниз струи воды, которые не долетали до земли каплями – рассыпались в воздухе на мельчайшую взвесь, рождали небольшое облако, вечно лежащее у подножия горы.
Простое одеяние статуи отливало серебром, плотно облегало стройный стан, очерчивало бёдра – уже схематично, переходя в скалу, а ниже ниспадало чередой оборок – пирамидальных ярусов. Размеры сооружения вызывали благоговение и трепет. Сложно было поверить, что столь огромная фигура могла быть создана руками смертных.
– Небесная Дева, откуда ты здесь?
– проговорила я себе под нос, разглядывая богиню.
– Почему ты называешь так эту каменную женщину? – прозвучал рядом вопрос.