Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

На собрании, помимо Эрагона и Сапфиры, присут­ствовали: король Оррин в пурпурном плаще, накинутом прямо поверх ночной рубахи; Арья, выглядевшая несколь­ко потрясенной, но тем не менее решительной; король Орик, прямо на голое тело надевший металлическую кольчугу; кот-оборотень Гримрр Полулапа с перевязан­ным белым бинтом плечом, куда он получил серьезную рубленую рану; кулл Нар Гарцвог, которому приходилось сильно горбиться, чтобы не прорвать рогами потолок ша­тра; и Роран, который скромно стоял у стены, слушал, но сам голоса пока не подавал.

Больше никого в шатер не допустили. Ни охрану Насуады, ни ее советников, ни даже Блёдхгарма с его командой заклинателей. Снаружи шатер плотной толпой обступи­ли вардены — люди, гномы и ургалы; их задачей было не допустить туда никого, каким бы могущественным или опасным нежданный гость ни оказался. Шатер Орика окружили также многочисленными, хотя и наспех состав­ленными заклинаниями, не позволявшими ни подслушать, ни подсмотреть то, что происходит внутри.

— Но сам я никогда к этому не стремился, — сказал Эрагон, глядя на карту Алагейзии, расстеленную на столе в центре шатра.

— И никто из нас тоже, — неприязненным тоном заме­тил король Оррин.

Как все-таки мудро поступила Арья, думал Эрагон, что собрала всех именно в шатре Орика. Король гномов всегда был одним из надежнейших сторонников Насуады и варде­нов; он также был названым братом Эрагона и главой того клана, приемным сыном которого Эрагон теперь считал­ся. Но именно Орика в самую последнюю очередь мог бы кто-то обвинить в том, что он стремится перехватить у На­суады инициативу и вместо нее возглавить варденов. Хотя, пожалуй, люди вряд ли захотели бы подчиняться гному, если бы Орик действительно занял этот пост.

И все-таки, назначив собрание в шатре Орика, Арья тем самым усилила позицию Эрагона и пресекла направ­ленную против него критику, ни словом, ни действием сама этого не показывая. Хотя именно она, как считал Эрагон, лучше всех подходила на роль предводительницы варденов, среди которых было столько представителей са­мых различных народов. Ее предложение собраться у Ори­ка имело только одну рискованную позицию: кое-кто мог подумать, что именно Орик теперь командует Эрагоном, но сам Эрагон вполне готов был пойти на такой риск, ибо знал, что его давний друг всегда его поддержит и никогда ему не изменит.

— Я никогда к этому не стремился, — повторил он и, подняв глаза, встретился с устремленными на него вни­мательными взглядами всех собравшихся. — Но раз уж так случилось, то я клянусь могилами всех тех, кого мы по­теряли: я сделаю все, что в моих силах, чтобы жить так, как жила Насуада, и твердой рукой вести варденов к побе­де. — Эрагону очень хотелось создать в шатре атмосферу доверия, а самому выглядеть несколько более уверенным, однако его пугала громадность поставленной перед ним цели; он совершенно не был уверен, что годится для ее до­стижения. Насуада всегда была поразительно собранной, в ней всегда ощущалась готовность справиться с любыми затруднениями, и Эрагона весьма смущала мысль о том, что он окажется не способным осуществить хотя бы поло­вину задуманного ею.

— Высказывание, весьма достойное похвалы, — сказал король Оррин. — Но я должен заметить, что вардены всег­да действовали в тесном контакте со своими союзниками, жителями Сурды, и с нашим августейшим другом коро­лем Ориком и гномами с Беорских гор, а также с эльфами и еще — правда, с недавних пор — с ургалами, которыми командует славный Нар Гарцвог. Кроме того, к нам присо­единились и отважные коты-оборотни под началом коро­ля Гримрра Полулапы. — Он кивнул Гримрру, и тот также ответил ему коротким кивком. — Ничего хорошего не бу­дет, если среди всех этих фракций начнутся разногласия и прилюдные споры. Или ты, Эрагон, со мной не согласен?

— Конечно согласен.

— Ну, разумеется. И я надеюсь, что ты намерен сове­товаться с нами по всем важным вопросам, как это делала Насуада. Я прав? — Эрагон колебался, и Оррин, не давая ему ответить, продолжил: — Все мы, — и он обвел рукой присутствовавших в шатре, — многим рисковали в этой длительной борьбе в Гальбаториксом, и вряд ли кто-то из нас будет доволен, если ему начнут просто диктовать реше­ния, принятые без его участия. Вряд ли мы подчинимся по­добной форме правления. Честно говоря, ты, Эрагон Губи­тель Шейдов,хоть и совершил уже немало подвигов, все еще слишком молод и неопытен, и эта твоя неопытность впол­не может оказаться для нас смертельно опасной. Многие из нас имеют существенное преимущество перед тобою, ибо в течение долгого времени руководили значительной частью нашего общего войска. Мы могли бы помочь тебе избрать правильную тактику, а возможно, и совместными усилиями все же исправить нынешнее прискорбное поло­жение дел и сбросить Гальбаторикса с трона.

Все сказанное Оррином вполне соответствовало дей­ствительности; Эрагон и впрямь был слишкоммолод, не­опытен и нуждался в советах и подсказке, но он никак не мог сейчас в этом признаться, чтобы не показаться сла­бым. А потому он ответил так:

— Ты можешь быть совершенно уверен, Оррин, что я непременно посоветуюсь с тобой в случае необходимо­сти, но свои решения я, как и всегда, буду принимать сам.

— Прости меня, Губитель Шейдов, но мне с трудом в это верится. Твоя излишне тесная дружба с эльфами, — и Ор­рин бросил взгляд на Арью, — всем известна. Мало того. Ты — приемный сын клана Ингеитум, а стало быть, обязан подчиняться вождю этого клана Орику, который, так уж получилось, является заодно и королем гномов. Возможно, я ошибаюсь, но мне представляется сомнительным, что свои решения ты будешь принимать самостоятельно.

— Сперва ты советуешь мне прислушиваться к союз­никам варденов. Теперь говоришь обратное, но не пото­му ли, что предпочел бы, чтобы я прислушивался только к тебе? — Эрагон начинал сердиться.

— Я предпочел бы, чтобы твой выбор соответствовал интересам нашего народа, а не представителям иных рас!

— Он всегда этому соответствовал и будет соответ­ствовать! — Эрагон уже не сдерживался. — Но я обязан быть верным не только варденам и клану Ингеитум, но и Сапфире, Насуаде, а также моей семье. Многие в этой войне ставили на меня, но многие делали ставку и на твое королевское величество. Но все это ерунда. Главная моя забота — это победить Гальбаторикса. Так было всегда, и если кто-то начинает спекулировать на тему, кому я в первую очередь должен быть верен, то мои исходные на­мерения все должны расставить по местам. Оспаривайте мои суждения сколько угодно, но не ставьте под вопрос мои намерения. А тебе, Оррин, я был бы очень благо­дарен, если бы ты воздержался от заявлений о том, что я предаю свой народ!

Оррин нахмурился, побагровел и явно хотел резко воз­разить Эрагону, но тут Орик с силой ударил своим моло­том по щиту и гневно воскликнул:

— Довольно нести чушь! Какой смысл тревожиться на­счет трещины в полу, если на нас вот-вот обрушится вся гора!

Оррин еще сильнее нахмурился, но промолчал. Сно­ва взяв в руки свой золотой кубок с вином, он поудобней устроился в своем кресле, бросая на Эрагона испепеляю­щие взгляды.

«По-моему, он тебя ненавидит», — сказала Эрагону Сапфира.