Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Неделя шла за неделей, а Насуада все продолжала по­сылать Эрагона с Сапфирой то в Сурду, то в разные места своего королевства, зачастую используя их как своих лич­ных представителей в переговорах с королем Оррином, лордом Ристхартом и другими.

Но куда бы они ни направились, они всюду искали ме­сто, которое могло бы на долгие столетия стать домом для Элдунари и тех драконов, яйца которых были спрятаны на острове Врёнгард. Да и школа для будущих Всадников тоже была нужна. В Спайне были такие места, которые, ка­залось, подошли бы для всего этого, однако все они нахо­дились либо слишком близко от людей или ургалов, либо далеко на севере. Эрагону казалось, что круглый год жить на севере слишком неуютно. К тому же туда уже отправи­лись Муртаг и Торн, и Эрагону вовсе не хотелось причи­нять им дополнительные заботы.

Беорские горы были бы идеальным местом, но вряд ли гномы обрадовались бы соседству с сотнями прожорливых драконов, только что вылупившихся из яиц. По сути дела, все королевство гномов было расположено в Беорских горах, так что в любом случае школа Всадников оказалась бы неподалеку от одного из городов, а молодые драконы вполне могли бы охотиться на стада столь любимых гнома­ми фельдуностов. Подобная перспектива была неприемле­мой. Гномы очень гордились фельдуностами и любовно их выращивали. Эти замечательные козы составляли значи­тельную часть их хозяйства, и Эрагон, зная аппетит Сап­фиры, прекрасно понимал, что рисковать не стоит.

А вот эльфы, пожалуй, не стали бы возражать, если бы драконы поселились на одной из гор в пределах Дю Вельденвардена или где-то рядом, но Эрагона все-таки тревожила возможная близость драконов к эльфийским городам. И потом, ему совершенно не нравилась идея раз­мещения драконов и Элдунари на территории, принадле­жащей какой-то одной расе. Ведь другим могло показать­ся, что именно этой расе и оказано особое предпочтение. В прошлом Всадники никогда ничего подобного не делали, и Эрагон свято верил, что и Всадники будущего так посту­пать не должны.

Единственным местом, находившимся достаточно да­леко ото всех городов и селений — тем более что на него ни­когда и не претендовал ни один народ, — был естественный дом предков драконов, самое сердце пустыни Хадарак, где высились Дю Феллз Нангорётх, или Проклятые Горы. Это было бы, несомненно, отличное место для воспитания мо­лодых драконов, но и у него имелось по крайней мере три существенных недостатка. Во-первых, в пустыне трудно было бы найти достаточно пищи, чтобы прокормить юных драконов, и Сапфире пришлось бы без устали таскать туда оленей и прочую дичь. А уж когда дракончики подросли бы и начали летать самостоятельно, ничто не смогло бы удержать их от полетов в те края, где живут люди, эльфы или гномы. Во-вторых, каждому путешественнику — как, впрочем, и самым обычным людям — было прекрасно из­вестно, где находятся Проклятые Горы. И в-третьих, до этих гор не так уж трудно было добраться, особенно зимой. Последние два пункта особенно настораживали Эрагона и заставляли думать, насколько хорошо и какими средства­ми можно было бы в таких обстоятельствах защитить дра­коньи яйца, проклюнувшийся молодняк и драгоценные Элдунари.

«Было бы, конечно, лучше, если б можно было найти такое убежище на вершине одной из Беорских гор, куда могут долететь только драконы, — сказал он как-то Сапфи­ре. — Туда никому бы не удалось пробраться тайком, кроме разве что Муртага верхом на Торне или какого-нибудь мо­гущественного мага».

«Да любой эльф — это уже могущественный маг! И по­том, на вершине такой горы все время было бы ужасно холодно!»

«Мне казалось, что ты ничего не имеешь против холода».

«Не имею, но отнюдь не желаю жить круглый год среди снегов и льдов. Песок для чешуи как-то полезней. Мне Гла­эдр говорил, что песок ее и полирует, и чистит».

«Да? Хм…»

Становилось все холоднее. Деревья сбрасывали ли­ству, стаи птиц улетали на юг. Зима потихоньку вступа­ла в свои права. И оказалась она на редкость холодной и жестокой. Казалось, вся Алагейзия на длительное время погрузилась с сонное забытье, оцепенев от холо­да. С первым снегопадом Орик и его войско вернулись в Беорские горы. И те эльфы, что еще оставались в Или­рии — за исключением Ванира, Блёдхгарма и его деся­терых заклинателей, — тоже перебрались в Дю Вельденварден. Ургалы ушли на несколько недель раньше. Последними исчезли коты-оборотни. Да, они попросту исчезли, словно растворившись в воздухе; во всяком слу­чае, никто не видел, как они уходили. В один прекрасный день оказалось, что никого из них в Илирии нет; остал­ся только один большой толстый кот по имени Желто­глазый, который всегда сидел на мягкой подушке рядом с Насуадой, мурлыкал, спал и прислушивался ко всему, что происходит в тронном зале.

Без эльфов и гномов столица казалась Эрагону угнета­юще опустевшей и мрачной. Под нависавший над городом каменный «козырек» время от времени наметало целые су­гробы снега.

А Насуада все продолжала посылать его и Сапфиру с различными поручениями, но никогда в Дю Вельденварден. А это было единственное место, куда Эрагону действи­тельно хотелось отправиться. И от эльфов они не имели никаких известий; не знали даже, кто был избран их следу­ющим правителем после Имиладрис. Когда они спрашива­ли об этом Ванира, тот отвечал лишь:

«Мы — народ неторопливый, и для нас назначение но­вого монарха — процесс долгий и непростой. Как только яузнаю, что решил наш совет, я непременно сразу же вам сообщу».

Эрагон так давно не видел Арью, что уже подумывал, не применить ли ему имя древнего языка, чтобы пройти сквозь магическую защиту, окутывавшую лес Дю Вельденварден, или хотя бы увидеть ее в магический кристалл или в зеркало. Однако же он прекрасно знал, как отнесутся эльфы к подобному вторжению, и боялся, что и Арья не оценит eго порыва. Так что прибегать без какой-то осо­бой нужды к столь решительным мерам Эрагон все же не решился.

И вместо этого просто написал ей короткое письмецо, задав ей несколько вопросов и немного рассказав о том, чем они с Сапфирой теперь заняты. Он отдал письмо Ваниру, и тот пообещал, что незамедлительно отошлет его Арье. Эрагон был уверен, что Ванир свое слово сдержал — ибо говорили они с ним на древнем языке, — но ответа от Арьи все не было, хотя один лунный месяц проходил за другим, и Эрагону уже стало казаться, что она по какой-то неведомой причине решила прекратить с ним всякие от­ношения. Эта мысль причиняла ему такую ужасную боль, что он постарался полностью сосредоточиться на тех за­даниях, которые поручала ему Насуада, и забыть о своих душевных страданиях.

В середине зимы, когда с каменного выступа над Илирией повисли острые, как мечи, огромные сосульки, а окрестности столицы замело такими глубокими снегами, что дороги стали непроходимыми, а трапезы чрезвычай­но скудными, на жизнь Насуады было совершено сразу три покушения — как, собственно, и предупреждал Муртаг.

Эти покушения были хорошо продуманными и весьма хитроумными. Последнее, например, заключалось в том, что на Насуаду должна была рухнуть огромная сетка, пол­ная тяжелых камней. И это покушение почти удалось. Только благодаря магическим стражам, поставленным Эрагоном, и постоянному присутствию Эльвы Насуада успела отскочить в сторону, но все же получила несколько переломов. В тот раз Эрагону и Насуаде удалось устранить двоих убийц. Сколько их было всего, так и осталось тай­ной — остальные, к сожалению, сумели удрать.