Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Роран оглянулся на обгорелый труп Карна и сразу же отвернулся — ему невыносимо было видеть останки своего верного друга. «По крайней мере, ты ему отомстил», — по­думал он. Потом, стараясь не думать больше о гибели Кар­на, Роран сосредоточился на самой насущной проблеме — на тех солдатах, что медленно поднимались сейчас с земли на южном краю площади.

Вардены, впрочем, тоже начинали вставать, и Роран крикнул:

— Скорей! За мной! Лучшей возможности у нас не бу­дет! — Некоторые вардены были серьезно ранены, и он при­казал: — Помогите раненым встать и поставьте в центре, но пусть никто не отстает

и никто здесь не остается! Никто! — Он чувствовал, как дрожат у него губы, да и голова раскалы­валась от боли, словно накануне он пил всю ночь.

Услышав его призыв, вардены стали быстрей подни­маться с земли и поспешили к нему. Когда они построи­лись, образовав довольно широкую колонну, Роран вместе с Балдором и Дельвином, которые тоже были до крови ис­царапаны и здорово помяты, двинулся вперед во главе сво­его войска.

— Карн погиб? — спросил Балдор.

Роран кивнул и поднял свой щит. Остальные последова­ли его примеру, образовав нечто вроде мощной движущейся стены, своей непробиваемой стороной обращенной к врагу.

— Хорошо бы у Холстеда под рукой не оказалось друго­го мага! — пробурчал Дельвин.

Как только вардены приготовились к атаке, Роран крикнул:

— Вперед! Марш! — и они двинулись через площадь.

То ли командир у имперских воинов был хуже, то ли сами они сильней пострадали от взрыва, но отчего-то они не суме­ли так же быстро, как вардены, прийти в себя и напоминали скорее растерянную толпу.

Роран что-то проворчал и, пошатываясь, отступил на шаг назад, когда в его щит вонзилось копье. Рука, держав­шая щит, сразу онемела, и он, опустив щит и размахнув­шись, ударил молотом по застрявшему копью. Но молот от­скочил от древка, не сломав его!

Какой-то солдат, возможно, тот же самый, что и мет­нул копье, воспользовался этим и с мечом в руке бросился на Рорана, метя ему в шею. Роран попытался поднять щит вместе с копьем и закрыться, но не смог, и, чтобы защи­тить себя от удара, ему пришлось молотом парировать удар направленного в него меча.

Но и это отчего-то вышло у него неудачно. Роран почти не видел острия меча, и удар пришелся мимо. Тут бы он, наверное, и погиб, если бы костяшки его пальцев, сжимав­шие молот, не скользнули по тупому краю лезвия и не от­вели меч на несколько сантиметров в сторону.

Огненная полоса боли ожгла правое плечо Рорана. Пе­ред глазами у него вспыхнул желтый огонь, в боку точно молнии заплясали. Правое колено подогнулось, и он упал ничком.

Под ним был камень. Вокруг — ноги сражавшихся. Эти ноги то и дело спотыкались о его тело, но ему некуда было отползти, чтобы укрыться от ударов. Собственное тело ка­залось Рорану раскисшим, не способным сопротивляться и действовать; у него было такое ощущение, словно он, как муха, угодил в вязкий мед.

«Слишком медленно, слишком, — думал он, тщетно пы­таясь высвободить руку из-под щита и снова встать на ноги. Если он так и останется лежать на земле, то его либо прот­кнут мечом, либо затопчут. — Слишком медленно!»

Затем он увидел, как прямо перед ним рухнул на зем­лю солдат, зажимая рану в животе, а потом и второй. Кто-то схватил Рорана сзади за кольчугу и поставил на ноги. Обретя почву под ногами, он оглянулся и увидел, что это Балдор.

Извернувшись, Роран быстро осмотрел место, куда его ударил мечом солдат. Пять звеньев кольчуги были прорва­ны, но в целом она держалась. Несмотря на то что из раны обильно текла кровь, а шею и плечо терзала жгучая боль, он решил, что ранен отнюдь не смертельно, и не стал даже выяснять, так ли это в действительности. Правая рука вполне действовала — этого, по крайней мере пока, было ему вполне достаточно, чтобы продолжать схватку. Да, соб­ственно, только это в данный момент его и заботило.

Кто-то сунул ему другой щит в замену прежнего, и он, прижав его к плечу, снова пошел в атаку, заставляя солдат Гальбаторикса пятиться под натиском превосходящей силы варденов и отступать по широкой, выходящей на площадь улице.

Вскоре солдаты не выдержали и побежали. Они раз­бегались по бесчисленным боковым улочкам и переулкам, и Роран остановился.

Затем он отправил назад пятьдесят варденов, приказав им закрыть ворота и саллипорт и тщательно охранять их ото всех, кто вздумал бы преследовать отряд Рорана, про­никший в самое сердце Ароуза. Таким образом, большая часть здешнего войска оказалась бы у внешних стен города, ибо оно было отправлено туда, чтобы отражать атаки вар­денов, и в центральную часть Ароуз доступа не имело бы. Рорану вовсе не хотелось, имея при себе столь малочислен­ный отряд, сражаться со всей армией, которой располагал лорд Холстед. Это было бы чистым самоубийством.

После победы на площади вардены почти не встречали сопротивления. Они продвигались по улицам централь­ной части города к огромному и весьма выгодно располо­женному замку лорда Холстеда, правителя Ароуза.

Перед дворцом раскинулся изысканной красоты двор с искусственным озером, по которому плавали гуси и белые лебеди. Дворец был непохож на все прочие здания в горо­де. Он отличался изысканной, хотя и несколько прихот­ливой архитектурой — открытыми арочными проходами, колоннадами и белыми балконами-верандами, предназна­ченными для танцев и обедов на воздухе. В отличие от цен­трального замка Белатоны, этот дворец явно строили для удовольствия и радости, а не для защиты от врага.

«Они, должно быть, считали, что город так хорошо укреплен, что никто не сможет преодолеть его стены», — думал Роран.

Завидев варденов, стражники и солдаты, слонявшиеся по двору — их было, должно быть, несколько десятков, — с воинственными криками бросились на них.

— Главное — не разбредаться! — приказал своим людям Роран.

Минуту или две во дворе слышался только звон мечей.Гуси и лебеди с тревожными криками били по воде кры­льями, но никто из них так и не решился покинуть своенадежное убежище.

Варденам не понадобилось много времени, чтобы от­теснить охрану замка и ворваться во дворец. Его стены оказались богато украшены живописью. Причем расписа­ны были не только стены, но и потолок, и даже на полу был выложен прихотливый узор. Комнаты были обставлены роскошной резной мебелью, а карнизы и плинтусы позоло­чены. Рорана это богатство просто ошеломило — он такого и представить раньше себе не мог. Вся их с отцом ферма, на которой он вырос, стоила меньше, чем какой-нибудь по­золоченный стул в этом великолепном доме!