Эрагон.Наследие

Паолини Кристофер

Потом Эрагон проследил взглядом чуть дальше, и у него перехватило дыхание.

Это были не трещины, а очень глубоко вырезанные в потолке руны! Ряды мелких и аккуратных остроуголь­ных рун. Плесень и минувшие века несколько затрудняли их чтение, но все же большая часть высеченного в камне текста была вполне читаемой.

Эрагон некоторое время мучительно сражался с древней письменностью, но сумел разобрать лишь несколько слов, да и те были написаны несколько иначе, чем он привык.

— Что там сказано? — спросил он. — Это что же, язык гномов?

— Нет, — ответил Вирден. — Это язык твоего народа, толь­ко очень древний. На таком языке говорили и писали много веков назад. Да и диалект к тому же весьма необычный: диа­лект того племени, к которому принадлежал зелот Тоск.

Это имя словно задело некую струну в душе Эрагона, и он вспомнил:

— Когда мы с Рораном спасали Катрину, то слышали, как жрецы Хелгринда упоминают некую книгу, написан­ную этим Тоском!

Вирден кивнул:

— Да. Она служит фундаментом их веры. Тоск был не первым, кто предложил жрецам Хелгринда те молитвы, которые они произносят, но он первым кодифицировал их верования и обряды, и с тех пор остальные лишь подража­ли ему. Те, кто поклоняется Хелгринду, считают Тоска свя­щенным пророком. А это,— и эльф обвел рукой потолок, покрытый рунами, — жизнеописание Тоска от рождения до смерти: истинная история, которой его ученики и по­следователи никогда бы не стали делиться с теми, кто не входит в их секту.

— Мы могли бы немало узнать из этих надписей, — ска­зала Анжела, точно завороженная не сводя глаз с потол­ка. — Если бы только у нас было время… — Эрагон был по­ражен тем, как сильно все это ее заинтересовало.

Арья, с сожалением оторвав глаза от потолка, посмо­трела на семь коридоров, лежащих перед ними.

— Сейчас, еще несколько секунд, — сказал Вирден, вме­сте с Анжелой упорно разбиравший руны. И Арья, подой­дя к одной из арок, стала вполголоса напевать какое-то за­клятие, видимо, желая получить некое указание на то, куда им следовать дальше. С помощью подобных заклинаний, как знал Эрагон, обычно ищут спрятанный предмет. По­том она умолкла, выждала с минуту, склонив голову набок, и перешла к следующей арке.

Эрагон еще некоторое время рассматривал руны, а по­том вернулся к тому коридору, по которому они сюда при­шли, и прислонился плечом к стене. И сразу же почувство­вал леденящий холод, исходивший от камня.

Арья тем временем дошла до четвертого прохода и воз­обновила свое монотонное пение, похожее на вздохи ветра.

И снова не получила никаких указаний.

Слабое щекочущее прикосновение к правой руке за­ставило Эрагона посмотреть вниз. Огромный бескрылый сверчок прицепился к его перчатке. Насекомое выгляде­ло ужасно: черное, раздувшееся, с зазубренными лапками и массивной головой, похожей на череп. Его панцирь бле­стел, точно намазанный маслом.

Эрагон содрогнулся от отвращения и щелчком отпра­вил сверчка куда-то в темноту.

Тот приземлился с хорошо слышимым шлепком.

Пятый коридор принес те же результаты, что и первые четыре. Арья обошла выход из того коридора, где стоял Эрагон, и остановилась у седьмой, последней, арки.

Но свое заклинание она произнести не успела: горло­вой вой эхом пронесся по дальним коридорам. Казалось, этот вой слышится отовсюду одновременно. Затем разда­лось шипение, плевки, царапанье когтей, и от этих звуков каждый волосок на теле Эрагона, казалось, встал дыбом.

Анжела волчком завертелась на месте:

— Солембум!

Все четверо, как один, тут же выхватили мечи.

Эрагон отступил спиной к центру комнаты, его взгляд метался с одного прохода на другой. Гёдвей Игнасия чеса­лась у него на руке, точно укус блохи — но это предупреж­дение об опасности было бессмысленным, ибо он никак не мог понять, что это за опасность и откуда она грозит.

— Сюда! — сказала Арья, направляясь к седьмому коридору.

Но Анжела сойти с места не пожелала.

— Нет! — упрямо прошептала она. — Мы должны по­мочь Солембуму!

Только сейчас Эрагон заметил у нее в руке короткий меч со странным, почти бесцветным лезвием, которое в лучах волшебного света переливалось, как драгоцен­ный камень.

Арья нахмурилась.

— Если Муртаг узнает, что мы здесь…

Все произошло так быстро и так бесшумно, что Эрагон ничего не успел бы заметить, если бы не смотрел в нуж­ном направлении… Полдюжины дверей, скрытых в стенах трех различных коридоров, резко распахнулись, и три­дцать или сорок людей в черном выбежали оттуда и броси­лись на них с мечами в руках.

— Летта! — крикнул Вирден, и люди в черном стали на­летать друг на друга, поскольку первые из них внезапно остановились, словно споткнувшись о невидимую стену.

Но остановились далеко не все. Люди в черном броси­лись вперед, и времени на магию попросту не осталось. Эрагон легко отразил колющий удар и, совершив хитрый обманный пас, ловко вывернул своему противнику руку, а потом отрубил ему голову. Как и у всех остальных, лицо этого человека было закрыто платком, видны были толь­ко глаза, и эти глаза все еще смотрели на Эрагона поверх платка, когда голова уже катилась по полу.

Эрагон испытал даже некоторое облегчение, почув­ствовав, как Брисингр пронзает человеческую плоть, ибо весьма опасался, что напавшие на них люди в черном за­щищены магическими чарами или, в крайнем случае, до­спехами; или же — что самое страшное — они вовсе не люди.

Он рубанул второго противника по ребрам и как раз вовремя успел обернуться, чтобы вступить в схватку еще с двоими, и тут чей-то меч, описав арку, полетел с другого конца помещения прямо ему в горло.

Магическая защита спасла его от неминуемой смерти, и все же меч почти коснулся его шеи, повиснув в воздухе. И Эрагон, не совладав с собой, пошатнулся и чуть отсту­пил назад. К его удивлению, тот, кого он только что рубанул мечом, все еще стоял на ногах, хотя по боку у него ручьем текла кровь, и явно не обращал никакого внимания на рану.

Эрагона охватил леденящий ужас.

— Они не чувствуют боли! — крикнул он, яростно сражаясь сразу с тремя противниками. Если кто-то его и услышал, то отвечать все равно возможности не было.

Эрагон пошел в наступление, рассчитывая, что това­рищи в случае чего прикроют ему спину. Он размахивал Брисингром так, словно тот весил не больше щепки. Обыч­но в случае столь активной атаки он в один миг мог рас­правиться с любым противником. Но то, что эти люди ока­зались невосприимчивы к боли, означало, что ему нужно либо обезглавить каждого, либо нанести удар в самое серд­це, или надеяться на то, что от потери крови воин потеря­ет сознание. Во всех иных случаях люди в черном остава­лись на ногах и по-прежнему стремились его прикончить, несмотря на полученные увечья. Их было слишком много, и Эрагон просто не успевал отвечать на сыпавшиеся со всех сторон удары. Он мог бы, конечно, перестать обороняться, уповая на магическую защиту, но поддержка такой защи­ты, пожалуй, отняла бы у него больше сил, чем любые ак­тивные действия. И поскольку Эрагон не мог предсказать, в какую минуту откажет его невидимая защита — а она, без­условно, должна была рано или поздно отказать, иначе он попросту рухнул бы замертво, — было ясно, что силы по­надобятся и их надо беречь. А потому сражался яростно, но весьма осторожно, стараясь лишний раз не прибегать к магической защите и понимая, что люди в черном в лю­бой момент могут его искалечить или прикончить.