Еретическое путешествие к точке невозврата. Книга 2
Шрифт:
Монах помолчал, а потом задумчиво сказал:
– Видишь ли, Вольфгер… Конечно, учение Лютера выглядит логичным и привлекательным, слов нет. Понятно также, что у него найдётся масса последователей, и, прежде всего, из числа простецов. Ведь священник и наш брат монах никогда не пользовались в народе уважением и любовью, вспомни хоть шванки, [6] в которых они всегда представляются толстопузыми бездельниками, обжорами и развратниками. И чего греха таить, изрядная доля правды в этом есть. А тут ещё, оказывается, можно не платить церковную десятину и не надо покупать индульгенции! Деньги, сын мой, всё и всегда решают деньги… Но вот что
6
Шванк (нем. Schwank) – небольшой сатирический рассказ, стихотворный или в прозе, получивший широкое распространение в немецкой литературе XIII-XVII веков.
– Да, – сказал Вольфгер, – я тебя понимаю. Я думал о том же, но мне-то проще, я вообще не религиозен, ты же знаешь, поэтому, рассуждая о вере, я не испытываю душевных терзаний. Однако меня поразила смелость этих людей, я имею в виду, прежде всего Лютера, Меланхтона, Спалатина, ну и остальных их друзей и последователей. Ведь лютеране избрали себе врага, с которым никто не может сравниться по мощи и влиянию! Лютер был всего лишь в шаге от костра, да и сейчас ему приходится скрываться. Не знаю, можно ли назвать это везением, божьим промыслом или кознями сатаны, но он уцелел воистину чудом. Ведь его могли схватить, заточить в каменный мешок в монастыре-тюрьме, наконец, просто подослать наёмных убийц.
– Лютеру повезло в том, что сначала в Риме не разобрались как следует с кем имеют дело, – сказал отец Иона. – Они думали, что это теологическая заумь полусумасшедшего монаха, мало ли таких? Не стоит и время тратить. А вот когда до святого престола дошло, что в Германии объявилась фигура, куда более опасная, чем Гус или Виклиф, [7] было уже поздно. Сочинения Лютера разошлись по стране, их знает каждый грамотный немец, они-то и защищают своего автора крепче любой брони. Попробуй, тронь его, и в стране полыхнёт бунт!
7
Виклиф Джон (англ. John Wycliffe) – английский богослов, профессор Оксфордского университета, реформатор и предшественник протестантизма. Первый переводчик Библии на среднеанглийский язык.
Рим, конечно, опоздал, но просто так он своё поражение не признает. Помяни моё слово, скоро папа объявит очередной Крестовый поход против еретиков или придумает ещё что-нибудь в этом роде. Ничего не кончилось, всё только начинается, Вольфгер. Я слышал, что курфюрст Альбрехт Бранденбургский, у которого мы так вкусно кушали, откупил у папы право продавать индульгенции за половину собираемой суммы, но об этом его секретарь не сказал. Альбрехт должен Фуггерам столько, что по-другому ему просто не расплатиться. Понятно, что он будет защищать католичество и индульгенции до последнего.
А вот Фюрстенберга, как и многих рыцарей, монастыри разорили, поэтому-то они и переходят в евангелическую веру и будут стоять за неё до последнего вздоха. Вообще, в последнее время мне кажется, что у людей из глаз смотрит не душа, а гульдены. Говорят о вере, а в уме подводят баланс
– Наверное, ты прав, – вздохнул Вольфгер, удерживая своего коня, которому не нравилось идти шагом рядом со смирной лошадкой отца Ионы. – Но скажи мне ещё вот что: ты был в храмах Виттенберга?
– Я понял, что тебя интересует. Конечно, я ходил в кирхи, да только это было бесполезно: они же убрали из храмов иконы, ободрали всё убранство, от этого церкви выглядят не как церкви, а как… Ну не знаю, как аудитории заштатного университета, что ли. Голые белёные стены, лавки, кафедра, вот и всё. Я не смог почувствовать там присутствие господа. Спрашивать о божьей благодати у Меланхтона было бесполезно, ведь он не рукоположен. Спалатин имеет духовный сан, но его насмешливое, скептическое отношение к католицизму отталкивает, поэтому я и не стал задавать лишние вопросы.
– А твоя икона? Ну та, которую мы нашли в заброшенном доме, помнишь?
– На ней нет изменений, – ответил отец Иона. – Теперь я каждый раз достаю её, когда читаю утренние и вечерние молитвы. И вот что ещё я подумал: а что если господь, заглянув в разграбленные храмы, увидев брошенные монастыри и поруганные святые таинства, решил отнять длань свою от людей? Тогда в приближении светопреставления виноват ни кто иной, как Лютер. Мне кажется, что когда он прибивал к двери Замковой кирхи свои Девяносто пять тезисов, то и не предполагал, что всё зайдёт так далеко. Уж крестьянских бунтов он точно не желал. Зиккинген и Гуттен, пожалуй, были прозорливее Лютера.
Разговор барона и капеллана внезапно прервал Рупрехт.
– Великий творец, как же здорово, что мы, наконец, вырвались из этого затхлого городишки, где безумные попы готовы изувечить любого за невинную игру в кости! Свобо-о-ода!!! У-лю-лю-лю!!! – завопил гном, привстав на козлах и раскручивая над головой кнут.
– А ну, замолкни! Тихо ты! – вдруг прикрикнул на него Карл. – Слушайте, что это такое?
Гном замолчал и приложил ладонь к уху.
– Ничего не слышу, – пожал плечами он. – Чего ты испугался?
– Сейчас ты тоже испугаешься, – мрачно пообещал Карл. – Да неужели не слышишь? А вот сейчас, ну?
– Вроде звери какие-то воют, – несмело сказал гном.
– Какие-то!.. Эх, гноме! Да это же волки! – воскликнул Вольфгер. – И много как! Карл, что будем делать? Уйти сможем?
Оборотень отрицательно покачал головой:
– Дорога не наезжена, упряжка сможет тащить возок только шагом, да и верховые лошади по снегу от волков не уйдут. Женщины могут укрыться в возке, но что толку? Волки задерут лошадей, а зимой в холодной повозке долго не высидишь. Помощи ждать не приходится: мы едем уже полдня, а никого на дороге не встретили. Так что надеяться надо только на себя. Если стая маленькая, скажем, голов в пять, может, и отобьёмся. А вот если больше, нам конец. Сейчас волки далеко позади, но если они почуют нас, обязательно встанут на след. Это ты, пустоголовый гном, привлёк их своими воплями! Зимой да в поле звуки разносятся ой как далеко! Рупрехт, ну чего расселся? Погоняй, не жалей лошадей! Или мы их загоним, или волки сожрут. Постарайся отогнать возок подальше, главное – сберечь женщин. Отец Иона, поезжай с ними, будешь охранять возок, а мы с господином бароном постараемся задержать стаю.
Монах кивнул и пришпорил лошадь. Вольфгер догнал отца Иону, вытащил из седельных кобур рейтарские пистолеты и протянул ему:
– Вот, возьми, сможешь стрелять?
– А ты как же?
– У меня ещё один есть, ну и мечом придётся помахать, вспомнить молодость, – натужно усмехнулся барон.
Из окошка возка выглянула Ута.
– Вольфгер, что случилось?
– Где-то рядом волки, – хмуро ответил тот. – Если они почуют нас, придётся отбиваться. Вы должны уехать как можно дальше.