Еретик
Шрифт:
— Иногда жутковато… — честно признал Амр.
— Наши мудрецы говорят, это всего лишь камни, — громко проговорил Феодосий. — Только раскаленные, такими иногда плюются горные свищи.
Амр пожал плечами. Он слышал от умных людей, что это падающие звезды. Но и это предположение его не устраивало. Будь то камни или звезды, но прежде чем упасть с неба, они должны были сначала где-то висеть. Однако то, что тяжелое не может просто висеть в воздухе, у них в деревне понимали даже дети.
— Ваши мудрецы
— А это не так? — усмехнулся комендант Родоса.
— Наверное, так, — не стал возражать Амр, — но ваши же люди говорят, что правда на моей стороне, а не на твоей. И кто из нас варвар?
— Если слушать людей, великой державы не построить, — покачал головой комендант.
Амр язвительно хмыкнул.
— А куда придет твоя держава, если никого не слушать?
Феодосий задумался, а потом вздохнул и махнул рукой.
— В кости сыграть не хочешь?
Амр удивился и мысленно перебрал все, что сейчас происходит. Зерно грузилось на верблюдов и отправлялось на юг, в Эфиопию, чтобы оттуда — уцелевшими лодками, одним броском, перед самым носом врага быть переправленным через пролив. Зубайр двигался ко второму концу канала, чтобы запереть флот Ираклия в море Мекканском, Траянский канал восстанавливался, — все шло, как бы, само собой.
— Сыграем, — кивнул он. — У кого сначала — у тебя или у меня?
— Если не боишься, давай ко мне, — сделал приглашающий жест комендант, — мои офицеры давно посмотреть на тебя хотят.
Симон успел задать вопрос каждому из пророков, и каждый ответ Джабраила сопровождался ударом. Последний из этой серии ударов был не так уж силен, однако уже пошедшие трещинами стены принялись оседать и рушиться, и мальчишек едва успели вынести во двор. Побитый камнями и смертельно уставший Симон вышел сам.
— Ну, что?! — подбежал Фома. — Ты все узнал?
Симон растерянно развел руками. Он узнал больше, чем рассчитывал, но не понимал из сказанного пророками и половины.
— А как они? — склонился над одним из юных пророков настоятель. — Эй! Как тебя там! Очнись!
Симон протер глаза и тоже склонился над мальчишкой. Лицо бледное, зубы оскалены, нос заострен.
— Он же не дышит… — удивился настоятель. — Ты убил их, что ли?
— Вряд ли, — рухнул на колени рядом Симон и приложил ухо к груди.
Сердце молчало.
— Я тебе точно говорю, — принялся метаться от послушника к послушнику Фома, — ты их поубивал!
Симон отрицательно мотнул головой. Мягкое свечение, излучаемое каждым живым существом, не только не исчезло; оно даже усилилось.
— Они живы.
— Тогда почему сердце не стучит?
Симон задумался. Такого раньше не было. Но
— Сдается мне, это летаргия…
Фома тихонько охнул.
— Семь человек сразу?!
— А что ты хочешь? — поморщился Симон. — Я ведь навязал им свою волю на самом важном этапе.
— А без этого, значит, было нельзя?
— Откуда я знаю? — раздраженно отозвался Симон. — Не мне же самому под руки Джабраила одиннадцатый раз ложиться! Он меня уже, как облупленного, знает!
Так и было. Последние три хождения были безрезультатными. Все этапы он проходил быстро и легко — хоть семью ступенями, хоть двенадцатью, но архангел просто игнорировал Симона, и он возвращался с тем же сердцем, что и входил. Джабраил к нему даже не прикасался; просто стоял рядом и ждал, когда Симону надоест.
— Да, ты не сердись, — неожиданно заискивающе рассмеялся Фома, — это я так просто спросил. Так даже лучше. Кстати, тебе деньги-то нужны? Сколько дать?
Симон заинтересованно хмыкнул и поднял глаза. Настоятель буквально сиял и причин своей радости скрывать не собирался.
— Ты хоть представляешь, сколько пожертвований соберет храм с семью впавшими в летаргию святыми отроками? Кстати, а как сделать, чтобы они уже не просыпались?
Симон покачал головой: корысть Фомы выросла до совершенно неприличных размеров. Хотя, с другой стороны, каждый настоятель мечтал о чудотворном объекте. Или хотя бы о хорошем юродивом. Но если юродивого никто удержать не может; что ему взбредет, то и говорит, то эти были — само послушание. И уж денег на них можно было заработать…
— Ну, что посоветуешь? — напомнил о себе Фома.
— Ничего, — мотнул головой Симон, — это не моих рук дело, не мне и советовать. Хочешь узнать, сходи вслед — через семь огненных стен, да сам Джабраила и расспроси.
— Скажешь тоже, — мгновенно испугался Фома. — Мне и моего одного раза хватило за глаза. До сих пор трясет.
— Тогда прощай, — поднялся Симон. — Мне здесь делать нечего.
— А я? — прищурился Фома. — Мне ты ничего не скажешь?
Симон покачал головой.
— Зачем тебе знать, что сказал Джабраил? Или по баку с известью соскучился? Так, император быстро тебе это устроит…
Фома опустил глаза. Он и сам уже вспомнил, куда заводит праздное человеческое любопытство.
— Одно могу сказать, — приостановился уже тронувшийся к воротам Симон, — то, что узнал от четвертого отрока.
Настоятель заметался; он никак не мог решить, стоит ли это слушать.
— Если пророчества не исполнить, она… — Симон ткнул пальцем в нависшую над миром оранжевую комету, — упадет целиком. Вся сразу.