Эрминиды
Шрифт:
***
Этот дом не был родовым гнездом. Лоридейль Лейнсборо, как и большая часть местных жителей, не была уроженкой этого мира, не карте тентур так и обозначавшегося «Университетский». Чёрный Дракон, ставший легендой чёрной магии, купил этот дом для сестры, которую весьма трогательно опекал. Девушка прожила тут всего пару лет, но три местных призрака в неё просто влюбились. Эту сентиментальную привязанность они перенесли и на её дочь.
Сами по себе привидения не были способны к магии, но всё, что относилось к дому и защите его обитателей, находилось в полной их власти. Преодолеть сопротивление сразу трёх
— Убирайся! Грязный вампир! Убирайся! Убирайся!! Убирайся!!! Нечего точить зуб на нашу девочку!!!
— Раскатывать губу, а не точить зуб, — поправил её сердитый толстячок.
— Ничего ему на неё не положено делать! Пусть проваливает!
Этот словесный отпор произвёл на мага более сильное воздействие, чем оказанное потустороннее сопротивление. Опустошённый, он стоял посреди залы, не зная, что делать дальше. Опустив голову и слегка пошатываясь, он вышел на крыльцо и сел на ступеньки. Призраки удивлённо затихли, поражённые такой покладистостью давешнего агрессора.
Рядом с ним материализовался прозрачно-голубоватый высокий старик.
— Ты это… не думай. Она просто сердитая пока. Приходи попозже. Как успокоится, может, и выйдет поговорить. А может, и нет. Кто этих женщин разберёт.
Северин невидящими глазами уставился на призрака. Потом провёл рукой в воздухе и протянул ему свиток.
— Можешь передать ей, когда успокоится?
Старик кивнул и исчез вместе с бумагой.
Когда на ступеньку рядом с ним опустился Влад, человек смотрел в одну точку перед собой и мерно разжигал и гасил в руке огненный шар.
— Она там?
— Да, — равнодушно отозвался маг, не меняя положения и не переводя взгляда.
— Извини, что наорал на тебя, — сказал глава клана, не глядя на собеседника.
На это беспрецедентное заявление Северин никак не отреагировал.
— Я сразу должен был догадаться, — Влад всё ещё не глядел на мужчину. — Она ведь раз уже сбегала сюда. В четырнадцать лет я приказал вместо гранатового сока за обедом бокал крови ей подать. Хорошей, артериальной… охлаждённой до приятной температуры. Она выплеснула мне его в лицо и убежала в ночь. Насилу нашёл. В дом, правда, прорваться так и не удалось… месяц почти под окнами дежурили. Не знаю, чем там она питалась, но исхудала, одни глаза остались. И ничего, вернулась, как ни в чём не бывало. Не заговаривала потом об этом ни разу. Я и забыл уже.
— Ко мне она не вернётся, — отрешённо сказал маг и погасил пульсар окончательно. Северин был болезненно горд. Он пытался представить себе, что наговорила его жене Фастинда. И понял, что сам бы после такого даже близко не подошёл к замку Эрлинг. Поэтому он решительно встал и заявил:
— Пойдём. Нам обоим здесь не место.
И в первый раз Влад Элизобарра ему повиновался.
***
«Извини меня за Фастинду и… за то, что потом вёл себя как последний огр. Я с ума сходил от беспокойства. Если бы по моей вине с тобой что-нибудь приключилось, я бы себе никогда этого не простил. С.»
Ещё раз перечитав записку, Мелисента спросила у доставившего её призрака:
— Он ещё там?
— Нет, — отозвался тот. И девушка вздохнула: не то огорчённо, не то с облегчением. Она вдруг почувствовала: будь муж всё ещё здесь, бросилась бы ему на шею. Вернулся. Живой, невредимый… — Брат твой приходил, и они оба ушли.
Подумав, старик добавил:
— Ты бы, девочка, не обижала его. Он хороший человек. Уж в чём-чём, а в аурах после смерти начинаешь разбираться. И любит тебя до беспамятства.
— Я знаю, — сказала она, мельком взглянув на сиявший ярким золотом ободок на руке. Интересно, светится ли сейчас его браслет? И насколько сильно? Леди Эрлинг закусила губу. Сделала над собой усилие. — А я не хочу его любить. Это слишком… — Она сделала неопределённый жест, так и не объяснив, что это слишком. И снова заперлась в спальне.
В замок лорда Эрлинга Мелисента не вернулась. В её дом он больше не приходил, зато прислал ей все фамильные драгоценности. И абонемент в оперу.
Северин стал преуспевающим магом, приобрётшим значительное влияние в клане. После подвигов по спасению вампирской элиты его считали правой рукой и вероятным преемником бездетного Влада, в конце концов Отроны были младшей ветвью Эрминидов. То, что они с женой не живут вместе, было общеизвестно, и вскоре Северин стал серьёзным объектом для ухаживаний. Несмотря на это, самый популярный член клана ходил мрачнее тучи, полностью оправдывая классический образ вампира. Один из лордов, как-то решивший изящно пошутить по поводу его семейного положения и сделавший вид, что собирается приподнять рукав на левой руке мага, немедленно получил с правой в зубы, лишившись одного клыка.
Но однажды…
Однажды в опере, в антракте, к ногам хрупкой светлокожей блондинки в элегантном иссиня-чёрном платье и с россыпью чёрных жемчужин в волосах упал голубоглазый молодой человек, вьющиеся белокурые локоны, белоснежные одежды и несколько пафосная манера речи которого позволяли без труда определить в нём паладина.
— Моя прекрасная госпожа! — воскликнул юноша. — С тех пор, как я узнал, какой тёмный ужас гнетёт ваши юные годы, мне не было покоя. Я поклялся, что освобожу вас, пусть даже рискуя собственной жизнью. И вот настал тот час! Вы можете дышать полной грудью! Позвольте же мне припасть к вашим стопам!
Припасть юноша тут же попытался, но леди Эрлинг брезгливо отодвинула ногу от рухнувшего тела.
— Что с ним? — ровным голосом спросила она у подоспевшего полицмейстера.
— Обморок, госпожа! — с широченной улыбкой сообщил тот. — Ничего страшного, скоро пройдёт!
— Да не с ним, идиот, — тем же тоном сказала госпожа. — Что с моим мужем? Он жив?
— А…э… я не думаю… две пули, серебряные…
— Куда его повезли?
— Положили в экипаж леди Эсмунд, но я не знаю…
— Карету мне, — сказала она.
Казалось, по дворцу леди Эсмунд пронёсся ураган. Хотя почему казалось? Он там действительно пронёсся, сметая декоративные арки на своём пути и выбивая двери. За ураганом двигалась голубоглазая блондинка. Когда последняя дверь была сорвана с петель, её взору предстал удивлённый мужчина, слегка приподнявшийся на постели. Девушка закрыла лицо рукой и глубоко вздохнула.
— Мелисента, — растерянно сказал он, — что это было?
— Меня не хотели пускать, — просто ответила она.
— Я не знал… что ты так умеешь.