Эрнест Хемингуэй. Обреченный победитель
Шрифт:
– На мгновение мне показалось, что мы тратим слишком много сил на эту птицу. – Он треснул меня по спине и протянул пиво. – Когда я что-то предлагаю, не всегда расценивай это как приказ. Ты понял меня?
Я понял. В его фразе было больше приказа, нежели предложения, но он заметил опасность слишком поздно.
Несколько дней спустя, когда Арчи пришла пора возвращаться на север Штатов, я обнаружил, что он оставил свою шапочку для плавания на судне.
– Добрый знак, – сказал Эрнест, – говорит о том, что он хочет вернуться.
– Кажется,
– Послушай, Арчи один из самых интеллигентных людей, каких я знаю. Он был лучшим пловцом в команде Принстона. Чего у него не отнять, так это прекрасного воображения. Иногда ему даже трудно его отключить. Он чертовски хорошо соображает. Вот такой он, этот Арчи.
Одно из наиболее впечатляющих событий того сезона произошло после полудня, 23 мая, когда Эрнест привез на своем судне самую большую атлантическую рыбу-парусник, которую когда-либо ловили на удочку или спиннинг. Эта рыба не была официальным рекордом, поскольку приглашенный гость поймал ее на крючок и боролся с ней четырнадцать минут. Но это была настоящая схватка.
Как-то один священник, любитель рыбалки и интересующийся творчеством Эрнеста, приехал к нему в гости. Он знал множество историй, и Эрнест вместе с Полин наслаждались его обществом. Его немедленно пригласили на утреннюю рыбалку.
В тот день погода проявляла лень и не менялась, было абсолютное безветрие, и по морю катились длинные, медленные волны. Было два часа тридцать минут после полудня, когда Эрнест спустился вниз после длительной утренней работы и легкого ленча в своем доме. Он пояснил, что собирается показать священнику все прелести спортивной рыбалки.
– Отец Макграт, это мой младший брат, Барон, – познакомил нас Эрнест, – для своего возраста он прекрасно управляется с багром.
Я широко улыбнулся, и мы пожали руки.
Мы шли в восточном направлении, за рифом поймали барракуду и морского окуня, но течение оставалось спокойным, пока редкая зыбь не начала затемнять воду между длинными спокойными волнами. К половине четвертого мы расправились с новыми сандвичами и половиной ящика пива, поместив очередную партию бутылок охлаждаться. Эрнест любил хорошо подготовиться к жаркому дню, и иногда его настроение становилось лирическим.
– Солнце и морской воздух настолько иссушают наши тела, что потребление пива совершенно не требует усилий. Плоть нуждается в питательной жидкости. Вкус жаждет, чтобы она была охлажденной. Зрительный нерв приходит в восторг от ощущения прохлады, распространяющейся от близости неба, когда ты делаешь глоток. А когда ты осушишь все залпом, твоя кожа неожиданно расцветет тысячами счастливых капелек испарины.
Священник был согласен. Разговор продолжался на другие нравоучительные темы. Когда мы шли в западном направлении, все-таки подул ветер. Как будто кто-то щелкнул выключателем. На расстоянии начала плескаться рыба, птицы стали прицеливаться к вышедшей на поверхность наживке, и неожиданно у священника
– А-а-ай! – Отец Макграт уже больше не мог оставаться невозмутимым, когда рыба-парусник описала в прыжке длинную дугу, а потом еще раз преодолела в полете сто пятьдесят ярдов.
– Вытягивайте ее, отец! – крикнул Эрнест. – Я считал. Она сделала семь прыжков. Вы видели ее.
– Более того, я чувствую ее! – успел ответить искусный священник между прилагаемыми к удочке усилиями.
– Сматывайте удочку как можно быстрее, отец. Мы пойдем навстречу ей, а вам необходимо выбрать леску, так что если она сделает…
Рыба снова повторила прыжок, взметнув кучу брызг. Но все дело в том, что она шла в нашем направлении. В леске образовалась значительная слабина.
– Крутите катушку изо всех сил. – Эрнест был настойчив. – Ее воздушный пузырь надувается от этих прыжков. Я сомневаюсь, что она сможет уйти под воду, вероятно, мы возьмем ее на поверхности, как…
И снова рыба прыгнула. Сейчас она шла прямо на нас. Один, два, три прыжка, и потом опять.
– Это уже на четыре больше, – произнес Эрнест, – мне это не нравится. Что-то напугало ее. Продолжайте сматывать леску…
Он перестал говорить. Леска ослабла. В том месте, где мы ее видели последний раз, образовался водоворот. Отец Макграт продолжал сматывать леску, теперь она шла значительно легче. В итоге показался поводок и грузило. Леска была обрезана.
– Ее схватила акула, отец. Но это была великая битва. Если б не эта помеха, вы бы уже держали ее в руках.
Отец Макграт тяжело дышал, был мокрым от пота и постоянно сгибал свою левую руку, как будто не чувствовал ее. Мы дали ему самого холодного пива, и каждый похлопал его по спине, после того как он сделал первые несколько глотков.
– Жаль, что я не выбирал леску быстрее. Насколько большой она была?
– Без сомнения, больше шестидесяти, вероятно, семьдесят пять фунтов. Вы были великолепны. Что с вашей рукой… с левой? – Эрнест был воплощением вежливости.
– Артрит.
– О боже… Простите меня, отец. Вы, пожалуйста, предупреждайте нас в следующий раз. А сейчас давайте забросим еще одну приманку. Когда у вас клюнет, помните – пусть катушка разматывается, пока вы медленно считаете до десяти, так рыба лучше заглотит наживку. Как пиво?
Менее чем через минуту-другую приманку схватила большая рыба коричневого оттенка. Мы все видели этот момент.
– Может быть, марлин, – сказал Эрнест, – отпустите катушку. Считайте медленно, а когда дойдете до десяти, поставьте на тормоз, пусть она проглотит приманку.
Отец был взволнован, но он понимал всю ценность призывов к действиям и четко следовал инструкциям. Когда он окончательно затормозил катушку, Эрнест стоял рядом, как опытный наставник.
– Пусть она еще потерзает наживку, отец. Держите удочку повыше, если она прыгнет.