Эромагия
Шрифт:
Старуха засучила рукава и выставила ладони перед собой. С растопыренных пальцев сыпались искры, и воздух вокруг колебался, потревоженный волнами магических эманаций. Стало тихо, затем по залу прошла волна скрипов и шорохов — гномы привставали и переглядывались. Наконец самый пожилой — сутулый морщинистый старец — прокашлялся и хрипло объявил:
— Почтенная ведьма, ваша просьба будет должным образом рассмотрена на следующем заседании совета. А нынче мы обсуждаем очень важное дело. Нашему Королевству-под-Горой грозит смертельная опасность, и мы должны
— Э, старичок… — почти ласково перебила Беринда. — Я пришла не с просьбой, слышишь? Я тре-бу-ю. Сечешь, древний? А не то я здесь все разнесу!!! — вдруг грозно взревела она.
— Ведьма! — Старый карлик нахмурился. — Здесь нельзя применять магию! Только попробуй — и стены обрушатся на нечестивца.
— Да, — снова осмелел Пампукка. — Все рухнет, если повредишь несущую конструкцию. Мы в Столпе, не забывай!
— Не конструкция, а священные стены обрушатся. Чтобы покарать, — поправил Пампукку старик.
— Вот я и говорю, только повреди священную конструкцию и…
— Ничего, — заявил Шон, выдвигаясь вперед и сжимая свои внушительные кулаки. — Мы и без магии вполне сумеем договориться, я совершенно уверен.
Гномы угрожающе поднялись с мест — вид одного человека, даже очень крупного, коротышек не пугал. Дальноход Добродушный бочком попятился к выходу из зала.
— Вот что, — прохрипел старший гном. — Ты это брось, наземник, мы тебе здесь не наверху. И оглянуться не успеешь, как… И никто не узнает, потому что свидетелей нет.
Тут в коридоре за спиной пришельцев раздались шаги, и на пороге возникла Анита с метлой и оборотнем в образе моряка. Чернобородый гном, заглянувший следом, протянул: «Ой-йой…» Он очень быстро трезвел, и этот процесс зримо отражался на его лице — щеки становились все белее и белее, а глаза открывались все шире и шире.
15
Беринда, хотя и продолжала искрить, не решалась применить магию в этом здании, непонятно каким чудом сохраняющем вертикальное положение. Гномы тоже не спешили приводить угрозу в исполнение. Искры верховной ведьмы и кулаки Шона выглядели вполне убедительно — к тому же непонятно было, чью сторону примут молодые гномы, явившиеся как-никак вслед за Анитой. А уж ее метла и шляпа не оставляли сомнений, кем является эта молодая особа.
И тут вперед выступил метаморф. В другой ситуации его сипение могли просто не расслышать, но теперь в зале установилась полная тишина.
— Что я слышу, гномы?! — воззвал моряк. — Или за годы, что я плавал по морям и океанам, настолько изменился славный народ? Гномов покинуло достоинство? И честь? И чувство справедливости? Где, спрашиваю я, эта самая справедливость? — Он ненадолго смолк. — Вот эта наша гномичья… гномская… гномовская — где она?!
Моряк наступал на неровную шеренгу старейшин, а те пятились, пряча глаза.
— Вот этот недостойный карлик, — толстый палец метаморфа указал на Пампукку, и тот отпрянул, — потырил из Лайл-Магеля Сердце Мира, которое сам же и загнал величайшей Беринде. Не по понятиям этак-то… И вы, вместо того чтобы покарать преступника и вернуть похищенное, грозите величайшей? И где? Где, я спрашиваю, творите неправду? В самом Столпе! Под священными сводами! Которые обрушатся на воров и клятвопреступников, если ведьма повредит несущую конструкцию? А?
Гномы переглядывались и шевелили бровями. Анита тем временем, прошагав через зал к Шону, постучала его костяшками пальцев по плечу.
— Привет! — сказала она.
— Как дела? — спросил рыцарь, не оборачиваясь. — Ты извини, я тут слегка занят, подожди немного, я позже покажу, как рад тебя видеть, вернее, слышать.
Аназия фыркнула и, подлетев к метаморфу, закачалась у него за спиной.
— Но мы не можем вернуть… — наконец выдавил из себя дряхлый предводитель гномов. — Пампукка сулит нам, что при помощи этого… э… как ты назвал? Сердце Мира? В общем, при помощи этой хреновины он избавит нас от Червя Пениалиса.
— Та-ак… — протянул метаморф. — А может, хоть кто-нибудь объяснит мне наконец, какая связь между Пениалисом и Сердцем Мира? С чего бы это вы все, мудрые старцы, поверили Пампукке Хвастуну?
— О! — Пампукка приосанился. — Ты мое имя знаешь? За морями гремит слава о Пампукке?
— Нет, не гремит, — отрезал моряк, — а скорее смердит. И не за морями, а здесь, в Адигене. Я как с корабля сошел на берег, так сразу спрашиваю у первого встречного: «А чем это воняет у вас так мерзко?» И мне первый встречный в ответ: «Это Пампукка Хвастун, он обгадился с перепугу, что ведьмы из Лайл-Магеля явятся за ним в Подземный Чертог». Хватит болтовни, выкладывай, что ты знаешь о Сердце Мира?
Пампукка поглядел на искрящуюся ведьму, потом на Шона — в ответ тот погрозил кулаком, — потом на сурового моряка… и сдался.
— Ладно, расскажу. Пениалису нужна пара, вот что. Он и мечется, ищет ее…
— А Сердце Мира здесь при чем? — Беринда опустила ладони.
— Да никакое это не сердце, вот еще! Я это специально для вас придумал, чтобы вы купили… — Пампукка хихикнул, но осекся, едва взглянул на верховную ведьму. Ее тяжелый взгляд не располагал к веселью. — Ладно, все, все, рассказываю. Колюсь. Иду в сознанку. Эта штука — такой… ну, вот как у курей цыпленок сидит в яйце или, скажем, бабочка! Бабочка — из кокона.
— Так это яйцо, что ли? — спросил один из старейшин.
— Ну да! — Пампукка тяжело вздохнул. — Это Самка, я в книжке читал. То есть не просто какая-то там самка — Самка! Она вылупится, из яйца вылупится. Вот Пениалису она и нужна. Если…
— Сердце Мира — это яйцо? — подал голос метаморф.
— Что же тут такого? — Пампукка решил, что сразу убивать его не будут, и снова стал болтлив. — Если задуматься, так мало ли кто путает эти штуки… Сердце… яйцо… Взять, скажем, любовь… Вот говорит кто-нибудь: «Я люблю тебя всем сердцем!» А на самом деле…