Эромагия
Шрифт:
— Наверху — выход, Главный Портал, — заявила Беринда, — а где их Совет? Эй, ты, как тебя. Добродушный, где у вас Совет собирается? Если не знаешь, я буду здесь все по камешку разносить, пока до этого самого Совета не доберусь. Или пока они сами ко мне не явятся.
— На четвертом уровне, — пояснил Дальноход. — Не надо здесь ничего разносить, бабка!
— Как придется. — Беринда хищно улыбнулась. — Значит, вези нас немедля на этот четвертый уровень!
Коротышка поплелся к одной из кабинок, и ведьма с рыцарем последовали за ним. Шон, из любопытства
— Глубоко, — заметил рыцарь.
— Вниз отсюда ровно столько же уровней, что и до Главного Портала вверх, — пояснил гном. — Таки заходите уже!
Внутри кабинки оказалось большое колесо с рукояткой, насаженное на уходящую в стену ось. Из отверстия, куда она была воткнута, сочилась черная смазка. Дальноход поплевал на ладони, взялся за рукоятку и яростно завертел колесо. Пол кабинки дрогнул, и она медленно поехала вверх.
— А вот вниз еще колодец этот идет, — подал голос рыцарь. — Там что? Преисподняя?
— Не, — отозвался гном, — ничего там особенного нет, уровни как уровни. Чем ниже, тем бедней порода, тока и всего. На нижних — и вовсе ничего, земля да камни. И Червь Пениалис. Вот там где-то Пампукка Хвастун и раскопал это ваше Сердце Мира.
— И Червь следом поднялся? — уточнила Беринда. — Ага… Кое-что понятно.
Воцарилась тишина, только шипел, проворачиваясь, ворот, да скрипели канаты где-то за стенкой кабины. Наконец Дальноход перестал вращать колесо, дернул за рычаг и объявил:
— Все, приехали. Четвертый уровень.
Шон выглянул — здесь стражи не было, да и само помещение оказалось куда меньше необъятного зала на первом этаже. Длинная узкая площадка перед выходом из подъемных кабинок, ограниченная каменной стеной… На ней висели изрядно потертые ковры, изображающие сцены гномьего быта.
— Вправо, — объявил Дальноход, направляясь вдоль стены с коврами.
По дороге Шон разглядывал рисунки. Вытканные на сером фоне бородатые фигурки рыли подземные галереи, возводили каменные стены, ковали топоры и кирки, размахивая огромнейшими молотами. Иногда среди низкорослых силуэтов попадались хилые бледные создания на тонких ножках. Эти кланялись гномам и протягивали в вытянутых руках какие-то подношения. На одном из ковров трое коротышек весело пинали бледных, а те, похоже, пытались уползти на четвереньках. Еще какое-то подземное племя карликов?
— Это кто? — поинтересовался Шон, ткнув пальцем в изображение.
— Это… — Дальноход слегка замялся. — Ну, они… как бы сказать… Ёптыть! Короче, это память об одной давней победе…
— Это люди, Шонтрайль, — не поворачивая головы, буркнула Беринда. — Вроде нас.
— Ну, в общем, да, — признался Добродушный. — Наземники, ага.
Шон почесал в затылке — бледные наземники на ковре были ростом ниже гномов.
— Идем, Шонтрайль, — позвала ведьма, — не на что здесь смотреть. Этнокультурные ценности гномов похожи на них самих. Все их легенды — короткие, а анекдоты — бородатые.
Дальше коридор
— Ну, задумайтесь же наконец как следует, почтенные! Всего-то навсего три пуда золота, и вы избавлены от набегов Пениалиса!
— А ты уверен, что у тебя получится? — сомневался хриплый баритон.
— Если не получится, я верну все до последней монетки, клянусь! Ну! Всего лишь жалкие три пуда золота, три пудика всего-то, — напирал фальцет, — и избавление от Червя! А?
— Три пуда золота… — задумчиво повторила Беринда. — С меня этот проходимец взял куда меньше. Что ж, я соглашусь на три пуда. Вперед, Шонтрайль!
13
За окном темнело, а отношения за столом становились все непринужденнее. И наконец взаимная симпатия достигла наивысшей точки — разговорившиеся молодые гномы принялись, перебивая друг друга, рассказывать о наиболее волнительных эпизодах заморских приключений:
— Да ты чё, Горбонос?! Забыл, как мы в ту дальнюю падь заваливаем, а там — волколаков целый выводок, и все пьяные?
— Ага, помню, гадом быть, помню! Все вот такие здоровенные, зубастые, блин!.. Горного хмыря завалили, да и жрут, закусывают!..
Анита помалкивала, Аназия вздыхала, оборотень-моряк изредка вставлял слово-другое, давая понять, что ему-то уж все, что случается на Шампурме, давно знакомо. Изредка он заказывал еще по кружке, а гномы снова заводили:
…Прощайте, и мать, и жена, И вы, малолетние дети. Знать, горькую чашу до дна Пришлося мне выпить на свете…Хозяин, у которого нынче выдался прибыльный вечер, не торопил гостей, но в конце концов кому-то пришло в замутненную хмелем голову, что уже и пора — вот именно сейчас непременно пора двигать к себе, вниз. Идея вызвала всеобщее одобрение, и гномы принялись со скрежетом двигать стулья, поднимаясь. Хозяин глядел им вслед с заметным сожалением: груда монет на столе перед оборотнем была еще очень даже приличной. Выйдя из гостеприимного заведения, гномы вдруг смутились и с невнятными пояснениями ускакали за угол, направо. Вскоре оттуда донесся гулкий плеск. Превращенец покосился на дам и тоже шмыгнул в сторону — но только влево.
— А у тебя как с соответствующими органами? — спросила Аназия, когда он возвратился. — Небось иначе все устроено?
— Органы у меня в порядке, — буркнул оборотень, — просто я непьющий. Когда нужно изобразить употребление алкоголя, я образую внутри такой… мешок… Вот туда и вливаю. Оттуда и выливаю в полном, значит, соответствии.
— Минуя пищеварительный тракт? — уточнила метла.
— Минуя, — согласился метаморф. — А сейчас погоди, мне нужно сосредоточиться. Перенести вес в правую руку. Сейчас-сейчас…